Дело жизни Хуана Диаса   ::   Брэдбери Рэй Дуглас

Но это… Это какой-то ужас, Филомена!

– Ужас? – спросил могильщик, и его голос задрожал. – Но это же не игрушка, это…

– Поклянись, Филомена, – сказал Рикардо, даже не взглянув на него. Он протянул руку и несколько раз, как по ржавому железу, постучал по груди человека. Звук был похож на дробь одинокого барабана. – Поклянись, что это папье-маше.

– Клянусь Пресвятой Девой!

– Что ж, хорошо. – Рикардо пожал плечами, фыркнул и засмеялся. – Раз ты поклялась Пресвятой Девой, что еще надо? К суду я тебя привлечь не могу – потребуются недели или даже месяцы, чтобы доказать или опровергнуть, что это сделано из мучной пасты и старых газет и раскрашено бурой землей.

– Недели, месяцы, доказывать, опровергать! – кричал могильщик направо и налево, желая показать, что здравый смысл в этих стенах полностью отсутствует. – Да эта "игрушка" – моя собственность, моя!

– Игрушка, – спокойно ответила Филомена, глядя вдаль на холмы, – если это игрушка – сделана мной и, безусловно, принадлежит мне. Но даже, – продолжала она, словно наслаждаясь спокойствием, которое в нее вселилось, – даже если это не игрушка и Хуан Диас и в самом деле вернулся домой, что ж, разве он в первую очередь не принадлежит Господу Богу?

– Да кто с этим спорит? – удивился Рикардо.

Могильщик хотел сделать еще одну попытку. Но прежде чем он успел что-то пробормотать, Филомена сказала:

– Как-то в Страстную неделю по воле Господа Бога, перед лицом Господа Бога, на алтаре Господа Бога и в церкви Господа Бога Хуан Диас сказал, что всегда будет моим.

– Вот именно, всегда, – обрадовался могильщик. – Но его "всегда" кончилось, и сейчас он мой.

– Итак, – продолжала Филомена, – во-первых, он – собственность Господа Бога, а потом уже собственность Филомены Диас. И даже если это не игрушка, а настоящий Хуан Диас, даже в этом случае, хозяин мертвых, ты выселил своего квартиранта, более того, ты сказал мне, что он тебе не нужен. Но если ты так его любишь и хочешь обратно, заплати нам – и бери на здоровье.

От возмущения могильщик язык проглотил – и вмешался Рикардо:

– Кладбищенский сторож, в течение многих месяцев я наблюдаю многих адвокатов, выслушиваю много различных, великолепных доводов по тому или иному делу – тут и продажа земельных участков, и производство игрушек, и многое другое. Но Боже мой, в этом деле Филомены и Хуана Диаса, или кто бы это ни был, с одной стороны – голодные дети, с другой – совесть могильщика и столько разных сложностей, что твой бизнес так или иначе пострадает. И неужели, несмотря на все это, ты готов потратить долгие годы, чтобы преследовать ее по суду?

– Готов, – ответил могильщик и замолчал.

– Дорогой мой человек, – сказал Рикардо, – однажды ты дал мне маленький совет, и теперь я хочу отплатить тем же. Я не учу тебя охранять мертвых. Но и ты в свою очередь не учи меня охранять живых. Твои полномочия оканчиваются внутри кладбища, а за воротами люди переходят под мое начало, и неважно, молчат они или говорят. Так что…

Рикардо еще раз стукнул по полой груди Хуана Диаса. Грудь зазвенела, словно сердце забилось, – от громкого вибрирующего звука могильщик вздрогнул.

– Я официально заявляю, что это подделка, игрушка, а вовсе не мумия. Мы только время зря теряем. Пойдемте, господин могильщик, обратно в ваши собственные земли. Спокойной ночи, дети Филомены и Филомена, дорогая кузина.

– А как насчет этого, насчет него? – спросил могильщик, не двигаясь и показывая на фигуру.

– Чего ты волнуешься? – спросил Рикардо. – Никуда он не денется, останется на месте. Хочешь – обращайся в суд. Или ты считаешь, что он убежит? Нет? Тогда спокойной ночи. Спокойной ночи.

Дверь захлопнулась – они вышли прежде, чем Филомена успела протянуть руку и выговорить слова благодарности.