День без смерти   ::   Кудрявцев Леонид Викторович

А потом поглядел на борьбу идей, абсолютно походивших друг на друга и поэтому сражавшихся отчаянно, шипя, пуская слюну и яростно сверкая глазами.

Потом Аким стал рассматривать тех, кто ходил по базару. Он видел почтенных, заслуженных купцов и их бесконечно преданных приказчиков. Важных, вроде бы безразличных ко всему, стражей порядка. Видел, как порой в глазах у них появлялся алчный блеск. Это означало, что им нравится какая-нибудь вещь. Они ее сейчас же получали за символическую медную монету.

Еще он видел зевак с затянутыми паутиной, вечно открытыми ртами. Жулики в белых халатах меняли медные деньги на серебряные, уверяя, что серебро вредно влияет на организм. И тут же, прямо на базаре, ссорились, дрались, торговали и валяли дурака простые люди. Дурак, которого они валяли, был одет в телогрейку и кирзовые сапоги.

Постепенно базарное сумасшествие Акиму надоело. Он собрался было уходить, но неожиданно наткнулся на стадо размножавшихся лозунгов. За ними присматривал солидный купец с тяжелым лицом и раскосыми глазами.

Лозунгов было много. Яростно взрывая копытами землю, извиваясь матерчатыми телами, они прыгали друг на друга и сливались. Рано или поздно одна из пар лозунгов исчезала. На ее месте тут же появлялись новые две, которые мгновенно вырастали до размеров взрослых особей.

Ради развлечения Аким прочитал несколько из них:

“Труд – высшая форма развития души”, “Тот, кто трудится хорошо, – получит свое”, “Вера в будущее – вот наш козырь”, “Тот, кто шагает вперед, – придет”, “Тот, кто идет, – придет куда надо”, “Главное не дорога – главное путь”, “Путь души непонятен и неизмерим”, “Непонятное и обязательное должно вести вперед”, “Все, что не ведет вперед, ведет назад”, “Тот, кто идет вперед, – никуда не придет”.

Аким усмехнулся и пошел дальше. Он ушел с базара и долго бродил по улицам, вдыхая восхитительный запах орхидей, которые росли буквально на каждом шагу. А нанюхавшись чуть не до одурения, зашел и оставил у одного из своих старых друзей сверток с книгами.

И снова гулял по городу, пытаясь ловить солнечных зайчиков, которые увлеченно грызли вышедшие в тираж цитаты, и даже встретил бродячий плетень. Аким сейчас же попытался навести на него тень, но плетень ускользнул, так как был старый и опытный.

А потом вышло время. Из любезности оно еще немного постояло возле Акима, но потом сказало, что пора. Не может же оно тянуться вечно – и так на целых полквартала вытянулось. И Аким понял, что действительно – пора…

Возле его дома уже собралась порядочная толпа зевак. Аким протолкался к подъезду и вошел в дом. Толпа за его спиной привычно ахнула.

Войдя в квартиру, он аккуратно повесил пальто на вешалку и пошел посмотреть на смерть.

Она сидела в гостиной и задумчиво протирала промасленной тряпочкой косу, Аким тяжело вздохнул и сел рядом с ней.

Когда в дверь заколотили приклады, смерть положила косу возле себя и повернулась к Акиму. Их глаза встретились.

– Да? – сказала смерть…

– Да, – ответил Аким.

– Хорошо. Я помню твою просьбу.

Она провела ладонью по его груди и, услышав, как последний раз дрогнуло сердце, потянулась за косой.

Дверь упала минут через пять. Еще через несколько секунд полицейские были в комнате и ошарашенно разглядывали смерть, которая стояла перед ними, насмешливо улыбаясь и подняв косу.

– Ну? Что же вы стали? – спросила она. – Уж не труcите ли?

– Огонь, – приказал поручик, у которого на шее поблескивал посеребрённый хомут.

Но выстрелить никто не успел. Смерть взмахнула косой и срезала передних троих. А потом поручика. И еще одного, того, который судорожно дергал затвор винчестера. А потом того, рыжего, с бородавкой на носу. Этого оказалось достаточно. Они побежали.

Они скатились по лестнице, как горох, и мгновенно рассыпались по улице.