Десант   ::   Бабкин Михаил Александрович

Солнце уходило. Оно висело над Лесом, и прямая линия шоссе, промчавшись между башнями небоскребов, упиралась в сопку, по которой шла Граница. «Я здесь, как в стволе пушки», – подумала Гелла и поднялась. Она подняла руку, наставила палец на сопку и сказала: «Пух!». Земля легко вздрогнула – сопка загорелась, окутавшись дымом.

– Надо же, – удивилась Гелла. – Оказывается, я и такое могу.

Потом она шла вперед к горящему Лесу, но никак не могли придти: улица, такая прямая, вдруг удивительно легко изменила свой асфальтовый бег. Дома, ставшие призрачными в пылающем зареве далекого пожара, казалось перекрыли ее наглухо; гарь и удушливый дым ползли стеной от Леса.

Гелла заблудилась.

Дома стояли утесами, одинаково высокими и мертвыми. Треск горящих деревьев превращался уличным эхом в ружейную пальбу; ветер равнодушно гудел в разбитых верхних этажах. Наступала багряная ночь.

Гелла металась по улицам, ощупью брела вдоль стен; сверху, сквозь непрекращающийся шум, неслись протестующие вопли ворон – они тоже не переносили дым и гул.

– Господи, ну хоть кто-нибудь! – закричала девушка, оседая на асфальт. – Помогите!

* * *



Дальше был ответный удар. Аврелий выбегал из подъезда, когда это началось. Если бы лифт работал, он бы успел. И если б не искал Уорла, тоже успел бы, однозначно. Но лифт не работал, а Уорл наверняка давно уже палил из автомата по варварам с какого-нибудь верхнего этажа.

Сначала пришла тошнота и заболел желудок. Аврелий скрючился и – ползком, ползком по битым ступеням – съехал в случайный подвал, ветер захлопнул за ним дверь. Здесь, в подвале, дышалось гораздо легче, сквозняк уносил дым вверх, в пустые проломы этажей. Мало того, воздух пах свежей хвоей: однако заметить этого Аврелий не успел, привычная боль сначала ударила в глаза, а после быстрой змеёй расползлась по суставам.

Парень отбросил лазер, чтобы не застрелиться: Аврелий очень плохо переносил ответные удары.

Потолочные плиты трещали, сдерживая тяжесть многотонного дома.

– Помогите! – крик его заглох в ватной тишине подвала. Казалось, что пылает не только Лес, но и мозг: звук падающих с потолка капель становился пушечными залпами Границы.

– Пом… – жалобно попросил Аврелий и умолк, видя в бреду – как смеясь сгорал в объятьях напалм-птицы друг Лето, не успев от нее увернуться; как Уорл всё бил и бил из автомата по прозрачным теням варваров; как умирал и не мог умереть пограничный варвар, грызя от боли руки; как задыхалась в пожарном угаре Гелла…

Кто такая?

Где-то он ее видел.

Аврелий открыл глаза: ответный удар еще катил мутную волну безумия, но никогда Аврелий не ощущал столь ярких видений. Может, он стал ясновидцем, как покойный (в этом он теперь был уверен) друг Лето? Но Гелла? Кто она?

– Я ее знаю, – уверенно сказал Аврелий. Он вскочил, зашелся кашлем. Потом подобрал лазер, для проверки – не сломался ли? – полоснул пол ослепительным лучом и вышел по разбитым ступеням, оставляя внизу хвойный ветер, грязь и багровый шрам остывающего бетона.

* * *



Неуловимые варвары опять бросили свои позиции, сгоревший Лес теперь не мог их укрыть. А вражеские доты расклевали пернатые ракеты, выплеснув кости и спекшуюся кровь врагов.

Малый отряд «своих» вновь продвигал Границу вперёд: выстроившись цепью, бойцы волокли наверх железный канат, символ и основу той Границы. Посреди, враскоряку, шагал Уорл: с тоскливой мордой он тащил на спине пограничный столб. Сегодня напарник Аврелия крупно провинился, поэтому безропотно сносил тяжесть пестро раскрашенной болванки.

Когда погиб друг Лето, Уорл, вопреки заведенному правилу боя, кинулся на штурм горящей сопки, поднял людей.