Десантник   ::   Козинец Людмила

Я не буду тебе объяснять, что ты тут сейчас наговорил. Психолога тоже не буду вызывать. Это лишнее.

- Лишнее, - согласился Ант. - И вообще, чего мелочиться? Психолога... Консилиум собирайте. Академию наук.

- Академия никуда не денется. А пока, будь добр, пройди в медицинский блок. Там и поговорим.

И они ушли. Инструктор посмотрел в потолок и длинно, неумело выругался. Оператор молча высветил на экране схему симулятора и начал гонять по ней тест, ища неполадки. Он не верил в чудеса.

А через неделю к инструктору пришел очень несчастный медиколог, рухнул на спартанскую постель хозяина и сказал:

- Все - правда. Все, что он говорил. И еще много чего... Вот отчет комиссии, которая с ним работала. Запас кислорода в мышцах, кожное дыхание, управление первой сигнальной системой... Ох, и шуму там сейчас! Академик Ливэн чуть не в инфарктном состоянии. Этот парень идеальный десантник. Мечта.

Инструктор бегло просмотрел отчет и пошел искать Анта. Он нашел своего бывшего курсанта в дальнем уголке парка. Ант сидел на камне у озера. Он выглядел плохо - усталым и мрачным. Казалось, что ему холодно.

Инструктор остановился и несколько мгновений в упор разглядывал человека, которого он когда-то отчислил с третьего курса. Ант почувствовал взгляд, поднял голову и невесело усмехнулся.

Инструктор понял, что заготовленный заранее длинный разговор не нужен. Он сказал только:

- Уходи, парень. Сам уходи.

Ант не удивился. Спросил мирно и задумчиво:

- Почему?

- В десант идут люди, Ант. Люди и для людей. Ты - не человек.

Молчание длилось долго. Сгорели розовые сумерки, белые кувшинки-нимфеи свернули лепестки и, заботливо укутавшись зеленой кожицей, скрылись под водой. Выкатился тонкий ледяной месяц, завис над лесом. Волной проплыл резкий запах маттиол. И грянул хор цикад.

Ант очнулся. Он пристально посмотрел на инструктора, сдвинув темные брови. Потом, не меняя выражения лица, перевел взгляд на освещенные здания Корпуса Десантников. И этим взглядом словно отделил себя от инструктора и Корпуса. Сказал твердо:

- Я не уйду. Я уверен в своей правоте. Я должен работать.

- Видишь ли... То, что ты сделал с собой, удивительно. Но ведь пока ты лепил свое тело, оно лепило твой мозг. Ты абсолютно уверен в себе! Ты можешь не оглядываться, идти только вперед! Но ведь ты не один, тебе придется работать с людьми. А ты - таков, каков есть, опасен. Понимаешь?

- Нет. Я и сделал себя лишь для того, чтобы работать с людьми и для людей. Почему я опасен?

- Словам ты не поверишь... Да и я не смогу объяснить, я просто чувствую это. Вот что. Пока там медикологи уговаривают друг друга, что такого не может быть, потому что не может быть никогда, и пьют на брудершафт валерьянку, идем в симулятор. Прогоню я тебя через программку... И уж если тогда не поймешь, тогда тобой действительно должны заниматься медикологи.

...Зима сорок пятого года. Концлагерь в Баварии. Глухая ночь. Ант прислушался: стоны, хрипы, в углу кто-то надрывно кашляет. Рядом паренек с тонким одухотворенным лицом быстро бормочет во сне по-французски: "Нет... не знаю... не видел... не знаком..." Как заклинание твердит каждую ночь одно и то же.

Пора уходить. Ант все выяснил: есть не только звероподобные охранники, не только убийцы-врачи, исследующие проблемы профилактики обморожений, не только выкормленные человеческим мясом овчарки, и не только крематорий. Есть Сопротивление. Бессмертная организация смертных людей, есть слабенький, но вполне надежный приемник, есть лагерная почта и система эвакуации - уже более двух десятков узников удалось спасти. Есть жесткая дисциплина внутри организации, главная задача которой сейчас - сохранить лагерников, дождаться прихода союзников и поднять восстание в точно рассчитанный момент.