Дети Ржавчины   ::   Тырин Михаил

— Может, это и правда, — неожиданно легко согласился повелитель. Однако в следующую секунду его круглые глаза сощурились. — Но если тебя ограбили разбойники, то почему они не взяли это?

Он вытянул из темноты экипажа веревку, на которой были нанизаны, как бусы, или привязаны мои родные вещи — фонарик, часы, карточка, расческа, связка ключей, кошелек, перочинный нож и авторучка. Пистолет отсутствовал.

— Почему они не взяли это? — повторил повелитель.

— Не знаю, — только и смог ответить я. Но мысль моя напряженно работала. «Думай, думай!»— заставлял я себя. Из ситуации надо было извлечь максимум выгоды.

— Может, потому, — проговорил я наконец, — что это мои амулеты. Нельзя брать чужие амулеты. Они вызовут болезни и неудачи у похитителя.

Напрасно я надеялся, что после таких слов повелитель с испугом швырнет мне в лицо мои вещи. Он только усмехнулся.

— Я не верю в эти глупости. Старые вещи не могут причинить вреда. Наверно, ты хочешь напугать меня. А ну, расскажи, для чего нужно это? — он взял в руки мою авторучку.

— Этим пишут, — кратко объяснил я. В тот момент я не обратил внимания, что мое великолепное снаряжение названо «старыми вещами». А если бы и задумался, все равно не понял бы истинного значения слов повелителя.

— Пишут? Какая бесполезная вещь. Я никогда ничего не писал и не собираюсь. Можешь забрать это себе. А впрочем, отдам управляющему. Он часто пишет.

Он повертел фонарик, но затем выпустил из рук, ничего не спросив.

— Я уже устал с тобой разговаривать. В другой раз ты мне расскажешь про все остальное. А сейчас я должен кое-что объяснить. При тебе не обнаружено имени и рекомендаций, поэтому тебе остается только надеяться на мою доброту. За утерю имени тебя можно хорошо наказать.

— Я не терял имени, — сказал я на всякий случай.

— Значит, у тебя просто никогда его не было, — он похлопал ладошкой по богато отделанной круглой деревянной коробочке на поясе. — Я разрешаю тебе пожить у меня. Будешь работать на конюшне, там и жить. Если окажешься хорошим работником, получишь имя. А пока ты будешь безымянным.

— А можно ли мне уйти? — деликатно поинтересовался я.

— Похоже, ты действительно рехнулся. Без имени ты прибежишь обратно, не пройдет и дня. Я стану платить тебе три малых клинка в неделю. Правда, один будет вычитаться за еду, а еще один — за право жить в городе. Ты, конечно, можешь жить за городом, если хочешь, — прибавил повелитель и почему-то засмеялся. — Честно говоря, третий клинок тоже будет вычитаться за... за разные другие блага. За одежду, например. За воду. И еще нужно учесть, что ты уже три дня находишься у меня, и тебе каждый день носят еду! Но ты не волнуйся. Я заберу вот эту ерунду, — он тряхнул связкой моих вещей, — это и будет плата. Надеюсь, тут найдется что-нибудь полезное.

— Но у меня есть имя, — сказал я.

— Где же оно? — насторожился собеседник.

— Вот, — я указал на свою карточку.

Повелитель с облегчением рассмеялся. Затем вытащил карточку из связки, осмотрел с двух сторон. Человек на коне приблизился к нему, чтоб тоже взглянуть на мой документ. Я заметил, что его лицо изуродовано шрамом или, скорее, ожогом.

— Эта ерунда здесь ничего не значит, — категорично заявил повелитель. — Может, в твоих краях это считается именем, но здесь — нет. Впрочем, если хочешь, забирай это.

Я поймал карточку на лету и крепко сжал пальцами.

— Ведите его в конюшню, — скомандовал повелитель, и дверца экипажа захлопнулась.



ВХОЖДЕНИЕ



Обратно меня вел уже один поводырь. Вернее, даже не вел, а провожал. Я заметил, что в его поведении осталось гораздо меньше хамства и грубости — видимо, я понравился его хозяину. Выходило, что иметь низкий статус безымянного здесь лучше, чем не иметь никакого.