Девятый Будда   ::   Истерман Дэниел

Возвращение Кристофера разбило мир мальчика на мелкие кусочки — незнакомец в странной одежде заявлял на него права. Мальчик помнил, как рос лихорадочный восторг матери по мере того, как приближался час приезда Кристофера, — опасно пылающие щеки, запавшие глаза, светящиеся предвкушением его возвращения. Сам он рассчитывал, что это будет возвращение солдата, наконец-то пришедшего с войны в форме, украшенной яркими, блестящими на солнце медалями. «До свиданья, мой малыш, на охоте твой отец, — по ночам напевала ему мать, разгоняя тьму безотцовщины. — Вот с охоты он идет, шкурку кролика несет, малыша ей обернет». Но у ворот дома он встретил тихого человека в гражданской одежде, который не рассказывал о своих подвигах и не привез медалей, которыми мог бы восхищаться сын, полируя их до блеска.

Уильям был глубоко разочарован. Двоюродные братья помочь ему не могли: их отец, дядя Уильяма, Эдам, был убит три года назад в сражении на Сомме. Его фотографии, окаймленные черным крепом, гордо стояли на высоких полках; его медали на бархатных подушках были выставлены на обозрение в стеклянном ящике в холле; мемориальная доска с его именем находилась слева от алтаря в соборе Святой Марии.

Роджер и Чарльз превратили жизнь Уильяма в трагедию. Они высмеивали его отца, который, по их словам, никогда не был солдатом, а если и состоял на военной службе, то провел ее за столом как штабная крыса. Однажды они подложили Уильяму на подушку белое перо с маленькой табличкой, на которой от руки было написано: «В честь твоего отца».

Все это было тяжело для девятилетнего мальчика и могло стать совсем невыносимым. Но возвращение отца совпало с началом последнего этапа борьбы, которую вела его мать с болезнью, постепенно подтачивавшей ее на протяжении последних восемнадцати месяцев. «Это конец», — говорили люди, когда думали, что Уильям не слышит их, но даже по тому, как они отводили глаза, он мог понять, что следует готовиться к худшему. Последние полгода ее поддерживало скорое возвращение Кристофера. Всякий раз, заходя в ее спальню, он видел это в ее глазах: страстное стремление дождаться его, которое одновременно будило в ней силы и истощало ее.

Через два месяца после приезда Кристофера, незадолго до Рождества, когда казалось, что все готовятся к празднику, к новому рождению старого мира, мать умерла во сне.

Хотя Уильям и знал, что несправедлив, в ее смерти он обвинял отца. К тому же Кристофер выглядел так, словно чувствовал себя виноватым, и это только усиливало невысказанные обвинения Уильяма. Однако на самом деле Кристофер просто неуютно чувствовал себя наедине с сыном и никак не мог примириться со смертью жены. Никакие объяснения его не удовлетворяли. Той суровой зимой, начавшейся сразу после кончины жены, он часами бродил по замерзшим бесплодным полям, пытаясь избавиться от чувства вины за случившееся или, по крайней мере, приглушить его на какое-то время. Между ним и мальчиком образовалась пропасть, и это было болезненно для обоих.

Весна согрела поля и положила первые цветы на могилу Элизабет, но сблизить отца и сына ей не удалось. Было решено, что осенью Уильям отправится в частную школу в Винчестер. И вдруг все изменилось в одно мгновение. Однажды, когда Кристофер находился в Хексхэме у своей сестры Хэрриет, оставшийся без присмотра Уильям вошел в кабинет отца и открыл его стол. Что он искал? Он сам не смог бы ответить на этот вопрос. В каком-то смысле он искал своего отца. И в каком-то смысле он нашел его.

В правом углу верхнего ящика среди кипы бумаг он обнаружил маленькую красную коробку. На крышке был изображен королевский крест, внутри лежала медаль в форме креста. Уильям сразу понял, что перед ним крест Виктории.