Девочка с Фомальгаута   ::   Васильев Михаил

Ей нравилась и эта новая игра - удивительно стройная система связей между линиями, углами и площадями, каждую следующую закономерность которой можно постичь, только зная предыдущую... А папа с мамой в это время работали в оранжерее.

В иллюминатор внезапно упал ослепительный луч алого света. Талка приникла к холодному кварцу и увидела словно срезанную на две трети оранжерею. В космическом пространстве без скафандра висел, схватившись за стебли растений, ее папа. Метеорит пролетел мимо, но вырывающийся из оранжереи воздух уносил его в пространство. Да, человек может несколько десятков секунд находиться в вакууме без вреда для себя. Это знала даже Талка. Она еще не оценила всего ужаса происшедшего, но всей силой души захотела, чтобы отец удержался, а затем вошел в корабль. Она не знала, что войти в корабль снаружи уже нельзя, что метеорит срезал рукоятки автоматических замков. Но папа быстро оценил все это. Он понял, что спасенья нет. Он повернулся к иллюминатору, за которым увидел лицо Талки, и улыбнулся ей - улыбкой прощальной и одобряющей. Последним вырывающимся из груди дыханием он сказал ей два слова. И хотя она не услышала ни звука, она поняла эти два слова: "Держись, Талка!" И еще она запомнила его глаза, обращенные к ней, наполненные бесконечной любовью и тревогой. Потом последние дуновения испаряющегося из почвы оранжереи воздуха отнесли его от корабля, и он утонул в черноте вселенной. Талка была всю жизнь убеждена, что он оттолкнулся цепенеющими руками, чтобы не остаться навсегда мерзлым трупом перед иллюминатором...

Талка осталась одна... Когда она поняла, что уже никогда мама не скажет строгим голосом, что пора спать, а папа не расскажет нечто такое, чего нет в запасе даже у Памяти Корабля, ей стало очень грустно и одиноко. И она заплакала: слезы полились у нее по лицу. А до этого она никогда не плакала, разве что в самом раннем детстве. Она помнила, как однажды папа прищемил ей дверью пальцы так сильно, что потом под ногтями возникли темные пятна синяков. И Талка заплакала. Тогда папа, который сначала тоже испугался, сказал:

- А зачем ты плачешь? Ведь, если ты плачешь, болит не меньше. Лучше не плакать, а подумать, что сделать, чтобы болело меньше. Ну, например, попробуй опустить пальцы в стакан с холодной водой...

Этому совету тогда и последовала Талка: лучше думать, чем плакать. Но сейчас слезы катились у нее из глаз, и она не могла их остановить. И когда она пыталась подумать, что сделать, чтобы уменьшить боль души, она не знала этого. И слезы текли еще сильнее. Увы!.. Она не знала, что против душевной боли - потерь, ревности, зависти - есть только одно лекарство: труд.

На корабле прозвучал сигнал тревоги. А затем раздался голос кибернетического автомата:

- Говорит Штурман Корабля! В результате столкновения с метеоритным телом курс "Фомальгаута" на звезду оказался смещенным на одну десятитысячную угловой секунды! Если не внести коррективы, мы пройдем мимо звезды на расстоянии пяти световых лет! Исследование планетной системы окажется невозможным! Каково будет решение?

Слезы высохли на глазах Талки. Надо принять решение. Какое? Внести коррективы и снова лететь к планете? Или повернуть назад, к родной Земле? Что сможет сделать она в мире чужой звезды? До неведомой звезды оставалось еще десять независимых лет полета. Значит, в этом случае она попадет на Землю уже пожилой, сорокалетней дамой. Впервые увидеть людей после тридцатипятилетнего перерыва... А если повернуть сегодня же на Землю, она увидит земное небо всего через десять лет... Но это значит сорвать великий опыт, ибо - об этом говорил папа - история звездоплавания не знает случая, чтобы вернулся корабль с живым экипажем, не выполнив задания... Но ведь она не экипаж... С нее никто не спросит...