Испанский капкан   ::   Макеев Алексей

Он решительно полез в карман и достал оттуда документы – абсолютно все, начиная от билета на самолет Москва – Барселона и кончая удостоверением в солидной красной обложке. Всю эту кипу бумаг Гуров протянул начальнику линейного отдела, заметив при этом:

– Ну-ка, Иван Кузьмич, прояви инициативу, а то мы до вечера с места не сдвинемся!

Полковник густо покраснел с досады, однако документами занялся с профессиональным рвением, с нарочитой демонстративностью передавая их затем упрямому человеку в сером костюме.

К чести проверяющих, нужно отметить, что слишком упорствовать они не стали. Подлинность документов Гурова и Крячко ни у кого сомнений не вызывала. Да и без того все уже поняли, что стали жертвами не слишком изобретательного шутника. Существование подобной публики приходилось принимать как данность. Шутников не останавливала даже перспектива длительного тюремного срока. Видимо, как раз это обстоятельство пришло в голову полковнику Крячко, который пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ради красного словца не пожалеешь и отца…»

Не сумел подавить разочарования один румяный таможенник. Едва инцидент разрешился, он тут же вышел из комнаты с досадливым восклицанием, которое Гуров и Крячко без колебаний приняли на свой счет.

– Может, это он и звонил? – с большим любопытством спросил Крячко, кивая на закрывшуюся дверь. – Может, ему от количества задержаний процент идет? Или у него с летным составом подряд – относительно облегчения веса воздушного судна?

Начальник линейного отдела только рукой махнул и пробормотал с угрозой: «Шутки шутками, а попадись мне этот паскудник сейчас в руки…»

Руки у полковника Ивана Кузьмича Сомова были мощные, волосатые, загорелые под цвет красного кирпича, и, окажись «паскудник» сейчас на самом деле в этих руках, ему крупно не поздоровилось бы. Но шутник, испортивший Гурову последние минуты на родной земле, знать о себе больше не давал, и Сомов сделал единственное, что оставалось в его силах, – поскорее проводил коллег в отлетающий самолет. Задержись они еще на пару минут, и гордая стальная птица умчалась бы в просторы воздушного океана без них, но унося с собою их багаж.

Гуров осознал это очень ясно, когда занимал свое место в левом ряду эконом-класса. Все три места были свободны, и Гуров уступил сомнительное удовольствие пялиться на забортные облака полковнику Крячко, который с большим энтузиазмом занял место возле иллюминатора.

Однако странности их путешествия, оказывается, еще далеко не закончились. Вылет самолета по-прежнему откладывался, причем без внятного объяснения причин. Во всяком случае, эконом-класс информацией не баловали. Место рядом с Гуровым пустовало, и Крячко предположил, что где-то в аэропорту выловили еще одного человека в рубашке с обезьянками.

– Этому теперь будет куда труднее доказать свою лояльность, – уверенно заявил Крячко. – И не только из-за криминальных рисунков на одежде. Второй раз все эти службы безопасности свой шанс не упустят. Ты видел, какая была мина у таможенника, когда он понял, что мы вырвались из их западни?

– Кончай балагурить! – поморщившись, ответил Гуров. – Это вовсе не такой веселый вопрос, каким ты его пытаешься представить.

– А где ты видишь, чтобы я веселился? – обиженно пробурчал Крячко. – Ничего себе веселье! Да у меня вся шкура теперь в дырках – так они просверлили ее своими глазами! Один полковник оказался нормальным человеком, что, собственно, и неудивительно. Ведь он единственный из всей этой шатии – мент.

– Просто он нас знает, – пожал плечами Гуров. – И нам следует благодарить судьбу, что так вышло. Все-таки мы сидим в самолете, а не доказываем свою непринадлежность к террористическим организациям.