Добролюбов   ::   Берендеев Кирилл

А если вас и притягивали описания высшего света, то примерно тем же, что и предыдущий мир - разгулом на всю катушку, низменностью душевных побуждений, ежели таковые вообще имели место, бессмысленностью и бездарностью проживаемых дней, час за часом на протяжении всего повествования. Не правда ли, сколь схоже то, о чем я повествовал вам немного раньше, с этим описанием сценок из "Преступления и наказания" и "Идиота"?

- Весьма схоже, - согласился я.

- Да и как все вы тоже были социалистом. Вы курили дешевый опий в компании себе подобных, ругали статьи в газете "Речь", правительство, Думу, губернатора и мечтали все отнять и поделить. В итоге вас изгнали из кружка этих недоучек социал-революционеров, в общем, понятно, за что, учитывая все вышесказанное, и последние три года вы провели в тщетных попытках разобраться в причинах нынешнего падения, мечтали отомстить всем и вся, а затем задумались об отмщении и себе тоже. И если первое у вас не вышло в любом случае, то на втором пути вас ждал некоторый успех.

- Любопытно, - заметил я, глядя как молодой человек чинно наклоняет голову, отвешивая мне долгий поклон. При этом глаза его неотрывно следили за мной, и воспользоваться ситуацией оказалось невозможным. Да и не думаю, что я стал бы этим пользоваться. - Приятно, что меня хоть что-то ждало.

- Очень приятно, капитан. Я же говорил вам, что вы любили читать разного рода рекламы, это давало вам определенный настрой на день. Вы отмечали несколько разнообразных объявлений в газете, потом завтракали в "зале", если так можно назвать комнатенку на первом этаже, где обыкновенно собирались два раза в день жильцы доходного дома, позавтракав же немедленно уходили. Знаете, капитан, я думаю, все наши проблемы заключались в том, что вы скверно и совершенно неправильно питались. Вы то морили себя голодом, доказывая, что есть еще порох в пороховницах, и для подпольной работы еще сгодитесь, вот только не приглашал никто, считали волю и холодный разум превыше велений жаждущего яств желудка, потом же спускали все накопленное в загуле. Ежели бы вы ели побольше мяса, капитан, и поменьше отвратительных подовых пирожков с требухой, мы бы с вами никогда не встретились бы.

- А вы знаете, сколько стоила тогда хорошая вырезка, нет? - неожиданно для самого себя выпалил я. - Это вам не копеечные обеды у госпожи Галицкой, один фунт говядины мне обошелся бы, по меньшей мере...

- Браво, капитан! - он расхохотался, заглушая мои слова. - Наконец-то вас прорвало. Я уж не думал, что до этого у нас дело дойдет, серьезно, практически надеяться перестал. И тут такой неожиданный скачок. Ну, просто ушам своим не верю, что вы начали вспоминать истинную картину.

Я отчего-то смутился и уже молча слушал восторженные разглагольствования молодого человека.

- Теперь у нас с вами пойдет как по маслу, капитан. Кстати, вы знаете, меня снимают в прямом эфире уже три телекомпании. Это очень приятно и неожиданно. Быстро у нас нынче суетятся журналисты.

- Уж не думаете ли вы, что они нас прослушивают?

- Ни в коем разе, капитан, я вам верю. Я же знаю, что с пишущей и снимающей братией вы принципиально не связываетесь, и эта принципиальность меня просто умиляет. Ладно, давайте вернемся к нашим, с позволения сказать, баранам. Теперь вы для себя прояснили и любовь к русской литературе столетней давности и вашу странную привязанность к Санкт-Петербургу, городу, в котором вы так никогда и не были. Оттолкнувшись от этого, капитан, попробуйте сделать еще один шаг вперед. Давайте поговорим о нашей взаимной привязанности. Ведь когда вы прочитали мою рекламу, вы все поняли, хотя оно и было написано в определенном смысле эзоповым языком, во избежание неприятностей с полицией, которой до всего есть дело.