Дочь Атланта   ::   Филановский Г

Во-вторых, не надо томительно выдумывать объяснение для моей задержки на Соленом. Пришел муж Савеловны, рыбак, такой же, как она, - от сердца приветливый. Странно: как по контрасту Витек - сумрачный, болезненный, трепетный, - чуждый зверек в их доме. Но они, родители, чувствовали дыхание необычайного, и не то, чтоб потакали его капризам (мальчик не был капризен), а добросердечно подлаживались под его настроение. Человеку, обозленному или с расшатанными нервами, такое не под силу, а в них наряду с крепким духовным здоровьем жило широкое русское уважение к иной душе - маленькой или великой...

Я покидал остров, не отрывая глаз от ветреной Галиной фигурки, которой неделю назад и не заметил на причале. Ранняя осень уже осенила кустарники, и садок, и домики острова. Банальная мысль: а сколько еще на нашей планете (что чем дальше, тем представляется меньшей, как тот островок, но - необъятна), сколько на ней шумных и тихих, уголков, с которыми легко породниться навеки! Какое ясное, яркое ощущение стоит за пустенькими порой словами, и до чего трудно излить его в слова под стать...

Прощай, остров!.. Сколько еще осталось недосказанного - и с дядей Алешей, и с Витькой, и с Галинкой... Но - прощай!.."

Перефразируя старую поговорку, можно сказать: человек предполагает, а случай располагает. Слепая вера в случай опасна даже для атеиста, и, мне кажется, человечеству когда-нибудь предстоит борьба с культом случая...

Однажды от Гали пришло письмо. Она сообщала, что на острове прочли мою заметку о Витьке, что председатель повесил вырезку из газеты на видном месте в кабинете. Писала, что догадывается, почему я дал ей адрес "до востребования" женат (пальцем в небо), но что ее это не очень волнует (положим!). Просила прислать кой-какую литературу для дяди, утверждала, что он горячо приветствует (неужели?). Грустно сообщала, что скучает и ни с кем не хочет встречаться (может быть). Выражала надежду на мой приезд: "Не думай, что у нас зимой скука - снежок нынче добрый, пушистый, выйдешь утром на берег - ослепнуть можно... И - слышишь - начальству своему строгому объяви, что узнал - не от меня, конечно, - от одного солидного человека: сынок Васильевны - Смирновы, которые, мы у них квасу пробовали, и ты похвалил - Витькин одногодок, только августовский, Сашкой звать, по математике школьного учителя обогнал. Веришь самые хитрые задачки в уме решает... Приезжай - не пожалеешь..."

Я не очень-то поверил Гале, даже не очень надеялся, что "не пожалею", не последовал, конечно, ее совету в прямом смысле, но взял на две недели творческий отпуск и на Соленый. Чудак! Подгадал к четвергу - какой четверг? Наверно, именно тот, в который дождичек. Мела пурга, и санный путь открывался после наступления ясной погоды. Дни перед отъездом на остров я много читал, немного писал, частенько вспоминал Галю, не думая о делах, размышлял, словом, это был настоящий творческий отпуск.

Приезжай - не пожалеешь!..

А я редко о чем вообще жалею. Разве о том, что мало любил, мало - не во всю силу души. А Галю? Когда я в тот второй приезд сидел с ней у печки, слушая бесконечные женские сказки о ее жизни - густые, слезные, развеселые, мечтательные, когда я ничего больше не хотел, как унестись с островом Соленым в космос, пробыть там вот так, у этой печки теплый год, а на Земле чтоб за это время прошла одна минутка, когда Галя летела навстречу мне глазами, песнями, искрами слез, - любил ли я? Или только был затаенно счастлив?..

Мы опять навестили Витьку, поначалу как-то вяло - ощущение чуда на бис довлело, ко жгучая неповторимость хлынула, когда заиграли новые Витькнны шедевры: изумленный тушканчик, кипящий чайник, тающее облачко, стареющая кукла...