Дочь короля Эльфландии   ::   Дансени Лорд

А долина Эрл находится совсем близко от границы, далее которой не простираются ведомые нам поля. Алверик поднялся на холм, прошел через пашни, миновал ореховые леса; над головою юноши радостно сияло синее небо, пока шел он полями, а едва Алверик вступил в лес, под ноги ему легла столь же яркая синева, ибо была пора колокольчиков. Алверик подкрепился, наполнил свою флягу, и далее шел весь день на восток, так что к вечеру вдали показались, медленно выплывая из тумана, горы фэери, цвета бледных незабудок.

И, пока солнце садилось за спиною у Алверика, юноша окинул взглядом бледно-голубые горы, надеясь увидеть, какими красками вершины их изумят вечер; но ни малейшего оттенка не приняли они от заходящего солнца, великолепие которого позолотило ведомые нам поля от края до края. Ничуть не поблекли резкие очертания отвесных пропастей, нигде не сгустились тени, и понял Алверик: ничего из того, что происходит здесь, не в силах изменить зачарованные земли.

Юноша отвел взор свой от безмятежно-бледной красоты гор, и снова оглядел ведомые нам поля. И там приметил он жилища смертных - домики с остроконечными крышами, что поднимались к солнцу над пышными живыми изгородями в весенней прелести. Алверик зашагал мимо них; все явственнее становилась красота вечера: пели птицы, цветы разливали благоухание, ароматы все сильнее кружили голову, вечер принаряжался, чтобы достойно встретить Вечернюю Звезду. Но еще до того, как показалась звезда, юный искатель приключений нашел хижину, которую высматривал: над дверью ее развевалось изображение огромной бурой шкуры, покрытой позолоченными чужеземными буквами - знак того, что под этой крышей живет кожевник.

Алверик постучал, и на стук вышел старик, маленький и согбенный старостью, и согнулся он еще больше, едва Алверик назвал себя. И юноша попросил о ножнах для своего меча, однако об истинной сути клинка не сказал ни слова. И вот хозяин и гость вошли в хижину, где у пылающего очага сидела старуха, и супруги оказали Алверику великие почести. И старик уселся за крепко сбитый стол, гладкая поверхность которого ярко сияла там, где не была пробита крохотными инструмента- ми, сверлившими кусочки кожи на протяжении всей жизни этого человека, и еще раньше, во времена его отцов. Старик положил меч на колени, и подивился, сколь грубо сработаны рукоять и гарда, ибо необработанный металл не был отшлифован; подивился и необычной ширине лезвия; а потом он прищурился и задумался о своем ремесле. И спустя некоторое время он надумал, что следует сделать, и жена его принесла превосходную кожу, и старик наметил на ней две детали, по ширине равные мечу, и даже немного шире.

Алверик старательно уклонялся от расспросов кожевника, которому не давал-таки покоя огромный и сверкающий меч, ибо не желал юноша смущать ум старика, рассказав, что перед ним такое; он достаточно смутил пожилую чету чуть позже, когда попросил приютить его на ночь.

И старики приютили Алверика, и так долго извинялись при этом, словно это они просили об одолжении, и угостили славным ужином из своего котла, в котором варилось все, что только попадалось старику в ловушки; и, как ни отговаривал их Алверик, уступили ему свою кровать, а себе приготовили на эту ночь ложе из шкур у огня.

А после ужина старик вырезал два широких куска кожи, сужающихся с одного конца, и принялся сшивать их с каждой стороны. А когда Алверик принялся расспрашивать его о дороге, старый кожевник заговорил о севере и юге и западе, и даже о северо-востоке, но о востоке и юго-востоке не сказал ни слова. Старик жил у самой границы ведомых нам полей, однако ни он, ни жена его ни намеком не упомянули о том, что лежит за их пределами.