Додж по имени Аризона   ::   Уланов Андрей

Это, помню, нас в мае одна селянка наливкой угостила - ох и было же нам на следующее утро небо с овчинку. А потом еще и от капитана...

Тип, значит, весь из себя такой квадратный, угловатый, явно под "фердинанд" косит. Бородой зарос по самые брови, словно партизанит третий год. Куртка на нем - кожаная, с бляшками, а на поясе меч. Самый натуральный. Из какого музея он его спер - леший знает.

- Выходи.

Ты гляди, думаю, он и по-русски шпрехает. Ежкин кот, куда ж это меня занесло?

Напялил я, значит, пилоточку на всякий случай, и пошли мы. Я впереди, тип сзади. Коридор - ни одной лампочки, одни факелы на стенах чадят. Прямо инквизиция какая-то. Потом лестница, еще дверь, а за дверью еще один тип. Этот в музее еще больше поживился - весь железом обклеился, шлем рогатый, явно нового образца, и, Главное, меча ему мало показалось - копье приволок, словно тут им размахнуться где можно. И хоть бы для приличия "шмайссер" на плечо повесил!

Дальше коридор уже пошире и почище пошел, свет солнечный откуда-то сверху пробивается. Еще пара музейных рож навстречу попалась, причем покосился один на меня как-то странно - словно это не он, а я чучелом огородным вырядился. А может, он русского никогда не видел?

Черт, думаю, тут что, доктор Геббельс кино про нибелунгов снимает? А я им на роль Зигфрида подошел? Или на роль коня Зигфрида?

Наконец пришли. Тип с бородой осторожненько так в двери поскребся, прислушался, створку приоткрыл, меня внутрь пихнул, а сам снаружи остался. Причем видно было по бороде, что сильно ему внутрь не то что заходить, а и заглядывать-то не хочется.

Ну вот эта комната мне и самому не понравилась. Большая, в окнах стекла мутные, справа два стола, и оба до краев колбами да ретортами заставлены, и во всех какая-то разноцветная химия бурлит. А за столами, в углу, кресло виднеется, с подножкой и с подлокотниками, вроде как зубоврачебное, да что-то ни я на зубы не жаловался, ни кабинетик этот на докторский не смахивает. Разве что таких докторов, у которых в петлицах по две молнии. Наслышаны, знаем.

Прямо передо мной помост, небольшой такой, а на помосте стол. Здоровый стол, весь красным бархатом забит сверху донизу. А за столом главный тип сидит, лысый, в черном халате без знаков различия. Согнулся и делает вид, что амбарную книгу, что лежит перед ним, изучает.

Ладно, поиграем, кто кого перемолчит. Мне-то что, я на тот свет не тороплюсь, поскольку в него не верю. Мне в него не верить по должности положено, как секретарю комсомольской ячейки.

Ага. Лысый наконец соизволил от книги оторваться и на меня уставился. Глаза у него какие-то странные, неприятные глаза. Словно в автоматные дула смотришь.

А я чего? Я ничего, так, химией интересуюсь.

Забавно, зачем я им все-таки сдался? О планах штаба дивизии нас никто в известность не ставил, а где их гаубичный дивизион, они и сами знают. Не иначе, новую методику на мне будут отрабатывать. А то на кой черт им простой старший сержант?

- Ты, - лысый со своего насеста прокаркал. - Знаешь, куда ты попал?

Ну, вопрос.

- В гестапо, - отзываюсь, а сам лихорадочно соображаю: "Или все-таки абвер? Мундиров-то я не видел".

Ясно только, что не полиция.

Самое странное, что ответ мой типа, похоже, удивил не меньше, чем меня - вопрос. Он даже репу свою лысую поскреб.

- Какое имя тебе?

- Чего?

- Имя!

Поиграть в молчанку? А проку им с моего имени? Нате, подавитесь. Если что - вы меня надолго запомните.

- Старший сержант разведроты 134-й стрелковой дивизии Сергей Малахов.

- Это имя твое?

Нет, откуда они этого клоуна выкопали? По-русски он чешет без акцента, может, из беляков недобитых? Подвинулся на старости лет?

- Нет, почтовый адрес.

Лысый на меня взглянул так, словно я вдруг по-японски начал трепаться. Снова поскреб репу и задумался.