Долина Новой жизни   ::   Ильин Федор Николаевич

У меня на руках была родная сестра, проживавшая в провинции, и я хотел во что бы то ни стало обеспечить ее после того, как мне удастся выгодно продать мое изобретение и заплатить свои, увы, довольно многочисленные долги.

– Рене, мой дорогой друг, – воскликнул он, – неужто вы опять впадете в вашу меланхолию? Право, ваше состояние не так ужасно, как вы это себе рисуете, и вести из санатория, которые я получал о вас от доктора, далеко не так пессимистичны. Вы проживете еще сто лет!

– Ну, будем думать, что мы бессмертны, – сказал я, стараясь улыбнуться. – Но всё же, на всякий случай, надо подумать и о смерти. Мало ли что может случиться. Вы поймете меня; я стараюсь получить как можно больше денег, чтобы привести все свои дела в порядок. И с этой целью побывал уже в некоторых министерствах, банках и частных предприятиях. Кстати, не знаете ли вы, кто такой господин Макс Куинслей?

– Ах, вы знаете уже и его? – воскликнул Камескасс. – Он уже побывал у вас, или, может быть, вы с ним встретились где-нибудь случайно? Эта лисица хорошо чувствует, где пахнет каким-нибудь новым изобретением или открытием.

– Я ничего ему не говорил, – отвечал я, – но я не понимаю, почему именно он меня преследует. Стоит мне где-либо показаться, и Куинслей уже тут как тут.

– А что я вам говорил! – торжествовал Камескасс. – Я вас уверяю, что он видит содержание вашего портфеля насквозь, через толстую кожу.

– А вы его знаете хорошо?

Камескасс подвинул кресло к камину, уселся в него, закурил.

– Это странное, очень странное существо, этот Куинслей. Первый раз я увидел его в Лондоне лет пять-шесть тому назад. Я познакомился с ним в лаборатории известного химика. Потом я встречал его ежедневно в Париже. Видел однажды в Берлине. Я с ним много раз разговаривал, но если вы спросите меня, кто он такой, я отвечу, что знаю о нем так же мало, как о тибетском далай-ламе. Нет, конечно, я знаю о нем еще меньше! Он появляется внезапно и так же внезапно исчезает. Где он живет, что делает – мне неизвестно. Однако это очень ученый человек; кажется, нет отрасли знания, в которой он не считал бы себя специалистом. Он очень богат, сорит деньгами, похоже, падок до женщин, но больше всего интересуется изобретениями. Он не скупится и покупает все, что считает полезным, и я думаю, что вам следовало бы поближе познакомиться с этим человеком. У вас такая масса идей, Рене, что, я думаю, будет очень трудно оторвать от вас Куинслея, если вы с ним когда-нибудь разговоритесь.

– О, Мишель, я не успел вам рассказать, что я уже говорил с ним; он сделал мне прекрасное предложение, лучшее из всех, какие были до сих пор. Но этот человек произвел на меня какое-то странное впечатление. Не скрою от вас, что он неприятен мне, и я просто боюсь его.

– Рене, дорогой мой, я всегда говорил, что вы очень нервный мальчик. Вы отдаетесь своим впечатлениям и от этого страдает дело. Конечно, Куинслей с его длинной бородой, черными проницательными глазами, блестящими очками на горбатом носу, громадным лбом, с его фигурой худого, высокого человека, с его порывистыми движениями производит не лучшее впечатление. Но ведь вы не должны забывать, что он выдает себя за американца, а там таких типов встречается много, и кроме того, несомненно, в характере у него есть что-то особенное. Впрочем, стоит ли останавливаться на всем этом, если вы задумали хорошее коммерческое дело? Мне кажется, продать свое изобретение за большие деньги можно и несимпатичному человеку.

Я вполне согласился с этими соображениями, а про себя решил, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы не только не входить с Куинслеем в какие-либо деловые отношения, но даже, по возможности, с ним не встречаться, настолько он мне был противен. Может быть, это было какое-то предчувствие. Во всяком случае, я могу сказать теперь, что был бы счастлив, если бы никогда более с ним не встретился.