Дом, который сумацшедший   ::   Лобов Василий

— Так точно! — рявкнул я, хотя и подумал, что ясно мне все, кроме одного: если братцем Золушкой заинтересовалась Великая Ревизия, нужно держать себя от него как можно дальше, однако как мне держать себя как можно дальше, если мне приказано сойтись с ним как можно ближе, а?

А братец Белый Полковник, ничего более не добавив, развернулся и не спеша зашагал в противоположную эскалатору сторону. Вдруг сбросил личину, превратился в белое облачко и дематериализовался. Спустя минуту дематериализовалась и валявшаяся на асфальте личина. Асфальт в месте личины продолжал дымиться, я немного посмотрел на дым глазами и пошел ногами к эскалатору.



ГЛАВА ВТОРАЯ

Вообще-то забегаловка «У братца Великана», как и все остальные на десятом ярусе, обслуживала только братцев десятизубочников, но братец Великан слыл демократом и принимал за соответствующую подачку монеты от посетителей всех рангов, как ему, впрочем, и было предписано специальным циркуляром. Это делало забегаловку «У братца Великана» популярной в среде тех братцев, что занимались всякими светлыми махинациями и были вынуждены встречаться с братцами более высоких или менее низких рангов.

Смачно улыбаясь, швейцар распахнул передо мной дверь. В забегаловке никого не было, только компания таких же, как я, девятизубочников проводила перед началом службы свою обычную утреннюю зарядку. Братец Золушка сидела в углу на стуле за легкой пластиковой занавеской. При моем появлении он махнула братцу Пилату III рукой. Я ответил щелчком каблуков и пошел к братцу Великану, карлику, десятизубая корона которого едва высовывалась из-за медной стойки. На мое приветствие он ответил зловеще-радостной улыбкой.

— Два божественных, — сказал я, но после того, как сказал, вспомнил, что мне говорила братец Золушка о пыльце и нектаре, и поправил сказанное: -Один божественный и какой-нибудь фрукт подешевле.

Братец Великан не шелохнулся, братец Великан продолжал читать газету, разложенную на стойке. Я вытащил из потайного кармана пять десятизубовиков. Братец Великан покачал короной. Я понял, убрал десятизубовики и достал пятнадцатизубовик. Кивнув в знак нашего согласия, братец Великан спрятал газету в бронированный сейф, наполнил бокал божественным, достал из-под прилавка контрабандную сливу, положил контрабандную сливу на мелкую тарелочку с серой каемочкой, отсчитал сдачу, причем пятизубовиками, один пятизубовик движением ловкой руки сбросил под стойку, а все остальное пододвинул мне. Почему-то на этот раз возражать, как того требовали от меня правила хорошего тона, я не стал, и отсутствие у меня хорошего тона привело братца Великана в некоторое недоумение и еще более зловеще-радостную улыбку.

Уже понимая, что имею дело с кем-то не тем, за кого он себя выдавала, что это, несомненно, братец довольно низкого ранга, по каким-то своим тайным причинам скрывающая свою истинную экзистенцию, я взял в две руки бокал и тарелочку с серой каемочкой и, чеканя шаг, направился к братцу Золушке. При моем приближении он опять сняла с головы корону и спрятала в сумочку. Достоинство короны я разглядеть так и не умудрился.

Остановившись возле столика, я как можно громче щелкнул каблуками, но рявкать «чего изволите?» не осмелился по конспиративным причинам. Он улыбнулась, его лицо побелело. Он была необыкновенно красивая.

— Что стоишь? Садись, — сказала он.

Я сел.

— Надеюсь, братец Золушка, от фрукта ты не откажешься?

Неожиданно он рассмеялась, хотя ничего особенно смешного я не сказал. А может, все же сказал, но только не понял, что сказал что-то смешное.

— Я пошутила. Золушка — имя из сказки, которую я очень люблю.

— Любишь сказки?… Но ведь сказки — это ложь! Ты что, хочешь сказать, что любишь ложь?

— А ты читал хоть одну сказку?

— Конечно, нет. Зачем читать ложь?

— Как же ты можешь утверждать, что сказки — ложь, если ты ни одной не читал?

— Если бы это была не ложь, то сказки назывались бы не сказками, а как-то совсем по-другому. Так как твоя настоящая кличка? Моя — Пилат III.

— Принцесса, — ответила братец Золушка.

— Принцесса? — не поверил я.