Дом, который сумашедший   ::   Лобов Василий

 — Голос у него был совсем не громкий.

— Почему же ты без короны?

— Мне так нравится.

— Лучше надень, еще кто увидит…

— Пусть.

— Как это… пусть?

— Пусть смотрят.

— Ну ты даешь… Что ты тут делаешь?

— Ничего. Сижу, слушаю музыку. — Он протянула мне часы с поднятой крышкой. Странные часы.

Я взял их в руку. Из часов что-то пиликало.

— Нравится?

Я пожал плечами фрака.

— Наверное, ты никогда не слышал настоящую музыку. Возьми их себе.

— Очень дорого?

— Нет, — улыбнулась он. Его губы были странными: некрашеными. — Часы я тебе дарю.

— Дарю? — переспросил я.

— Теперь они твои.

— Мои? А сколько я тебе должен?

— Я же сказала: дарю! Дарю, значит, даю, не требуя денег.

— Это подачка? За что?

— Ни за что. Ты мне нравишься, ясно?

Мне было неясно, но спорить я не стал — щелкнул крышкой и убрал часы во фрак.

— Ну ты чудная… — сказал я.

А он вдруг спросила:

— С тобой это часто бывает?

— Что? — не зная, бежать или пока нет, прошептал я.

— Да это, когда начинает казаться?

Если я не побежал, то только потому, что ужас сковал все мои ноги, которых у меня две штуки. Бежать со скованными ужасом ногами я не решился. Да и он перевела наш разговор на другую тему:

— Хочешь пыльцы? — И вытащила из сумочки пакетик.

Я взял его в руку и надорвал…

— А ты?

Он покачала головой, странной такой головой, головой, на которой абсолютно не было никакой короны.

— С сегодняшнего дня я с этим покончила.

— Почему? — удивился я.

— Не хочу больше одурять себя разной гадостью.

И снова я ничего не понял…

— Гадостью? Почему?

— Да потому что пыльца и божественный нектар делают из нас идиотов.

— И божественный?

— Конечно.

Ничего себе, вот это да, подумал я, а потом приложил пакетик к ноздрям, закрыл оба глаза — левый и правый — и вдохнул в себя аромат пыльцы. Казаться мне стало немного меньше.

— Иногда по утрам у меня это бывает, — тихо сказал я. — Вот сегодня, например, мне казалось, что я не очень счастлив. Ужас… А как же, когда это найдет на тебя?

— Никак. Пусть находит.

— Ну да! Сегодня ночью, когда я спал, мне снился сумасшедший дом… Целый сон снился… Ужас! Ты что, хочешь туда попасть?

— Не думаю, что там хуже, чем здесь.

— Как… выдохнул я из себя. Как ты сказала?

— Да не трясись ты, нас никто не слышит. Легче стало?

— Немного, но все равно придется добавить. Я иду на десятый ярус, в забегаловку братца Великана.

— Можно я пойду с тобой? Только надень корону!

— А если не надену?

— Как хочешь… На таможне придется.

Он поднялась с порога. Маленькая, тоненькая, сероглазая, черноволосая. Одета он была в сильно поношенное широкополосое платье, выдававшее в нем довольно низкую корону. Он была очень красивая.

— Как твоя кличка? — спросил я, когда мы направились к эскалатору.

— Золушка.

— А с какого ты яруса?

— Да плюнь ты на все эти ярусы! — вдруг воскликнула он, и я подумал, что иметь с ним дело крайне, крайне, крайне опасно.

Подумав об опасности, я стал думать об опасности. Было самое время сбежать от братца Золушки. Но ведь он была чрезвычайно красивая! Я повернулся назад. Из подъезда обшарпанного шикарного дворца, на пороге которого он недавно сидела, вышел и пошел за нами какой-то братец пятизубочник. Наверное, решил я, это один из тех самых братцев, которые цепляются к одиноким красивым братцам, несколько от меня физиологически отличающимся, чтобы силой или подачкой вступить с ними в некоторые физиологические связи. Я представил себе братца Золушку в его объятиях. В объятиях этого толстого противного пятизубочника! Я не хотел, чтобы братец Золушка попала в его объятия! Я хотел братца Золушку сам!

— Иди к братцу Великану, я скоро приду, — сказал я и повернул себя быстро назад.

Я надвигал себя на него Железным Бастионом.