Дороги к праотцам   ::   Арно Серж

Тут в темноте заплутать — пара пустяков. Он освещал фонарем кресты, надгробные памятники, с которых на них глядели лица покойников, как бы даже недоуменно глядели и щурились от света фонаря, мол, чего притащились, шли бы вы домой — не время для посещений…

— Так, сюда поворачиваем, — найдя нужную аллейку, проговорил Михалыч, осветив бюст бородатого мужчины на надгробном памятнике, который запомнил в виде ориентира. — Тихо! — вдруг прошептал он, остановился и потушил фонарик. — Тихо! — повторил он в ухо Коляну, который не успел остановиться по его команде и сделал еще шаг по инерции.

Несколько секунд они стояли в густой кладбищенской тишине, озираясь. Где-то за речушкой взвизгнули шины автомобиля… и снова тишина, только ветер гуляет между деревьями.

— Почудилось, блин, наверное, будто кто-то за нами идет, тихонько так крадется… — прошептал Михалыч в ухо Коляну, — песок только под ногами хрустит… А ты ничего не слыхал?

— Нет, ничего, — прошептал Колян в ответ совершенно трезвым голосом.

Михалыч посветил ему в лицо — товарищ его действительно с виду был трезв.

— Ладно, пошли. Померещилось, наверное.

Они свернули на узенькую аллейку между оградок, прошли еще немного, до надгробной мраморной плиты с отбитым углом, свернули на другую аллейку, совсем уж узкую, так что пришлось идти по ней друг за дружкой.

— Ну вот, дошли наконец, — сказал Михалыч, освещая свежезасыпанную могилу с деревянным крестом и несколькими праздничного вида венками с лентами «От товарищей по работе» и «Спи спокойно, дорогой дедушка».

Венки эти отчего-то подняли ему настроение, и он, улыбнувшись сквозь страх, сказал:

— Не дрейфь, Колян! Сейчас денег откопаем. Стараясь подбодрить своего молодого товарища, Михалыч слегка толкнул его плечом:

— Перекуривать-то будем? Или сразу за работу?

— Давай-ка, я погляжу клиента, кого хоть откапывать будем. Дай-ка фонарик.

Колян взял у Михалыча фонарик и осветил фотографию на кресте.

— Ишь, какой Чапаев.

— Да-а… — подтвердил Михалыч, приглядываясь.

Усопший действительно напоминал чем-то Чапаева, с большими усами и вытаращенными, как от изумления, глазищами.

— Вылитый Чапаев. Ну, давай за работу. — Колян протянул Михалычу фонарь, сам взял лопату и поплевал на руки. — Может, пронесет.

Характер его был устроен по-особенному: ему всегда трудно было сделать первый шаг, а уж когда он делал его, то дальше двигался по инерции. Знал это Михалыч, потому и дал хлебнуть ему на мосту два глотка спирта. Теперь уж он никуда не денется — будет копать как миленький.

Колян первый вонзил свою лопату в рыхлую землю могилы, чуть погодя принялся за работу и Михалыч, но копал с трудом: левая рука его плохо действовала — пять лет назад от недостатка витаминов, а скорее от пьянства, начала она сохнуть и с каждым годом действовала все более неумело, иногда в самый неподходящий момент подводила своего владельца, и Михалыч стеснялся этой своей неумелости.

Скоро стало понятно, что вдвоем копать в полной темноте никак не получится, и Михалыч стал светить, пока Колян в одиночку раскапывал могилу. Дело это было для него привычное: несколько лет назад он нанимался на одно из городских кладбищ землекопом и покойников перевидал будьте-нате, так что комплексов на этот счет не имел.

— Стой! — остановил вдруг работу Михалыч. — Слышь, перестань-ка копать… Будто кашлянул кто-то… — Михалыч осветил близлежащие кресты и надгробия. — Точно скажу, кашлянул.

Эта ночная халтура по откапыванию покойника подвернулась случайно. Михалычу всегда везло в жизни, везло и тогда, когда тот мужик, которого Михалыч грабил двадцать лет назад, не скончался от побоев. А ведь мог, запросто мог и неделю в реанимации «дышал на ладан».