Ищите женщину   ::   Макдональд Росс

Чтобы подъехать к дому, надо было проехать с четверть мили по пляжу, потом вернуться и проехать по самому краю моря вокруг южной скалы.

Сине-белый блеск солнца, песок и прибой напоминали кузнечный горн. Но я почувствовал ветерок со стороны моря, когда мы вышли из машины. Над головой медленно плыли редкие облака. Маленький самолетик, парящий между ними, напоминал терьера в курятнике.

— Да, утомительно все время играть роль золотой рыбки. Когда я лежу здесь на солнце после обеда, то забываю, что у меня есть имя. — Она показала на бухту между волнорезами, где тихо покачивался на волнах белый плот. — Я снимаю с себя одежду и превращаюсь в протоплазму. Снимаю всю одежду...

Я посмотрел на самолет, пилот которого делал в небе виражи. Он падал, поворачивался, как сухой листок, потом взмывал вверх, как ястреб. Она засмеялась.

— Если они спускаются слишком низко, я закрываю глаза.

Мы шли от дома к воде. Маленькая бухточка выглядела довольно мирно. В полукруге белого песка она напоминала невинный голубой глаз на спокойном лице. Но когда солнце закрылось облаком, цвет ее изменился. Голубизна кое-где стала едко-зеленой, а кое-где ярко-малиновой. Это меня одновременно испугало и очаровало. Миссис Дрин почувствовала то же самое и выразила это словами:

— Вода здесь бывает странной. Я иногда ненавижу это море, а иногда безумно люблю. — Какое-то мгновение она выглядела немолодой и неуверенной. — Надеюсь, что она не там.

Начался прилив. Вода прибывала со стороны Гавайских и других островов, лежащих за ними, где в выжженных воронках непохороненными лежали тела убитых воинов. Волны надвигались на нас, ударяясь и вгрызаясь в пляж, как огромный мягкий рот.

— Здесь есть опасные течения или что-нибудь в этом роде?

— Нет, но здесь глубоко. Под плотом около двадцати футов. Я не могу достать до дна, когда ныряю.

— Я хотел бы посмотреть ее комнату. Может быть, там нам удастся узнать, куда она направилась и с кем. Вы сможете сказать, вся ли одежда на месте?

Она засмеялась, как бы извиняясь, и открыла дверь в комнату.

— Раньше, естественно, я одевала свою дочь. Теперь нет. Кроме того, половина ее вещей, наверное, находится в нашей квартире в Голливуде. Но я все же попробую помочь вам.

После яркого света солнца было приятно оказаться в прохладном помещении, окна которого были закрыты жалюзи.

— Я заметил, что дверь в дом была заперта на ключ. У вас большой дом, много мебели. Вы сами со всем управляетесь?

— Иногда мне удается выбить кое-какие деньги у продюсеров. С моими работодателями труднее. Надеюсь, они станут более покладистыми, когда закроются авиационные заводы.

Мы вошли. Это была светлая комната, очень веселая. Но сразу было видно, что прислуги в доме нет. Чулки, туфли, нижнее белье, купальники, бумажные салфетки со следами помады валялись на креслах и на полу. Кровать не убрана. Фотографию в рамке на ночном столике загораживали два пустых стакана, которые пахли спиртным. Тут же стояла переполненная окурками пепельница.

Я отодвинул стаканы и посмотрел на фотографию молодого человека в форме морского летчика. Слова «наивный, красивый и страстный» соответствовали крупному прямому носу, полным губам, квадратному подбородку и широко расставленным гордым глазам. Миссис Дрин могла бы проглотить такую вкусную и здоровую пищу в один прием. И мне стало интересно: ее дочь такой же хищник или нет? Во всяком случае, фотография Джека Росситера была единственным признаком присутствия мужчины в ее комнате. Два стакана она могла использовать сама в разное время, судя по беспорядку. Однако комната была приятной. Она напоминала хорошенькую, но неряшливую девушку.