Драгоценности Гуахаура   ::   Говард Роберт Ирвин

Нагрудная накидка, набранная из золотых пластин, золоченые сандалии, короткая юбка из шелка на драгоценном поясе — все это не носило никаких следов времени и разрушения.

И после своей смерти принцесса Йелайя была по-прежнему прекрасна.

Ее тело, словно вырезанное из алебастра, тем не менее казалось живым и чувственным. Что-то демоническое было в этой женской фигуре.

Конан стоял, подозрительно разглядывая ее, потом постучал мечом по возвышению. Он предложил, что сокровища могли храниться именно под постаментом, но отзвук удара был звонким и коротким, как от сплошного камня. В нерешительности Конан обошел помещение. Он не знал, куда идти дальше, а времени оставалось очень мало. Жрец выболтал проститутке, что сокровища хранятся во дворце. Но дворец был необъятен. Может быть, ему следует остаться здесь, спрятаться, и, дождавшись, когда уйдут жрецы из Кешана, продолжить поиски?

Но если жрецы найдут сокровища и унесут их с собою, что тогда?

Конан был уверен, что Тхутмекри удалось подкупить Гурулга.

Конан хорошо знал Тхутмекри и мог предвидеть его действия. Тхутмекри требовал сокровища как залог преданности королей Кешана. Это было в его духе.

Как только этот авантюрист получит сокровища, властители Зимбабве начнут военные действия. Пунт будет одновременно атакован с востока и запада; когда же Пунт и Кешан будут обессилены и вымотаны войной, короли Зимбабве сокрушат их обоих. Они разграбят Кешан и доберутся сюда. Они подвергнут пыткам все королевство и наконец все равно узнают дорогу в заброшенный Алкменон.

Но была и другая возможность у Тхутмекри — просто-напросто, заполучив сокровища Гуахаура, исчезнуть с ними.

Конан понимал, что поход в Алкменон для беседы с оракулом — всего лишь уловка, чтобы заставить короля Кешана согласиться с мнением хитрого стигийца. Он знал, что Гурулга так же лжив и коварен, как и все остальные в этой шайке. Конан не стал обращаться к верховному жрецу, ибо он не мог соперничать во взяточничестве с Тхутмекри. Попытайся Конан подкупить жреца, и тот бы одним ударом избавил Тхутмекри от соперника, объявив Конана интриганом и врагом Кешана. Но Конан хотел узнать, чем можно было подкупить человека, имевшего доступ к величайшему сокровищу мира.

К тому же Конан опасался, что оракул действительно мог говорить от имени богов и, заговорив о нем, выдать его с головой жрецам в ответственный миг.

Конан, не обнаружив ничего в комнате с оракулом, прошел в тронную залу. Он попытался приподнять золотой трон, и это ему удалось. Пол под троном тоже был цельным. Конан снова обыскал альков. В памяти он все время возвращался к тайному склепу рядом с оракулом.

Он начал тщательно выстукивать стены, и наконец обнаружил пустоты напротив входа в узкий коридор. Приглядевшись, он заметил между мраморными панелями более широкую, чем в других местах, щель.

Конан вставил в щель клинок и нажал на лезвие.

Панель отошла, открыв за собой пустую нишу в стене. Конан зло выругался. Ниша, казалось, была пустой всегда. Но склонившись ниже, Конан заметил в стене, на уровне рта. систему каких-то ящичков. Он заглянул в них, но это оказались всего лишь дырки в стене, разделявшей альков и комнату с оракулом. Звуковые отверстия! Конан усмехнулся.

Тайна оракула объяснялась проще, чем он мог ожидать. Гурулга должен, судя по всему, посадить к этим отверстиям себя или кого-то из своих слуг, чтобы тот пророчествовал голосом Йелайи перед доверчивыми зрителями.

Кое-что вспомнив, Конан достал свиток пергамента, взятый у мумии, и осторожно развернул его. Свиток едва не рассыпался в его руках. Конан задумался над покрывавшими пергамент письменами.

В своих странствиях по разным царствам Конан овладел разговором и чтением на многих языках. Ученые жрецы дивились его способности быстро перенимать чужую речь.