Друг мой, враг мой   ::   Дуэйн Диана

Вообще-то, компьютерное вмешательство в древнюю игру оказалось эффективным, во всяком случае, споры о том, что игрок, коснувшийся фигуры, должен сделать ход да и нелегальные ходы "за спиной" сами собой устранялись – компьютер фиксировал все предельно точно. Конечно, дело было совсем не в том, что любители шахмат на "Энтерпрайзе" всегда прибегали к жульничеству, – усложненная конструкция шахмат открывала новые возможности игры, но и, как обнаружил капитан, делала неэффективными приемы, отработанные ранее. Сейчас Джеймс понял это предельно четко – Спок уверено и хладнокровно громил капитана. Да, в четырехмерных шахматах уже нельзя было просчитывать ходы противника и расстраивать его планы – теперь игрок должен был знать, где будут находиться фигуры соперника через пятнадцать или двадцать ходов, и оставлять на этих полях засаду из своих собственных фигур.

Джеймс встряхнул головой. Он поймал себя на том, что играет так серьезно и напряженно, как уже давно не играл в шахматы. Да-а... Все приемы и уловки, которые он разработал за долгие годы игры со Споком, внезапно оказались совершенно бесполезными. А ведь раньше они приносили результат... К тому же Джеймс был капитаном, а Спок – всего-навсего его помощником, и то, что он, старший по рангу, не может справиться со своим подчиненным, больно задевало самолюбие. А может быть, все дело было в том, что Спок только наполовину был человеком, а наполовину все-таки вулканцем? Может быть, вулканец, обладающий холодной железной логикой, помогал Споку понять человека в нем же самом, а значит, ходы и поступки всех окружающих его людей?

Конечно, когда-то Боунз Маккой предостерегал его от таких умозаключений:

– Мозг – не яблоко, и его нельзя разрезать пополам, – насмешливо говорил он, – Спок – не землянин и не вулканец, а иное, отличное от тех и от других, абсолютно цельное существо, и чем быстрее поймут это твои высокоинтеллектуальные кабинетные зубоскалы, тем проще всем вам будет работать.

"Ладно, – вяло подумал Джеймс, – сейчас поздно выдвигать теорию, во всяком случае, это не поможет выиграть". Он опять посмотрел на Харба Танзера:

– Ты что прилип к шахматному полю?

– Насколько я понимаю, сейчас можно было сделать более разумный ход, – сказал Харб и отвел глаза от кубика.

Джим согласно кивнул головой. Все верно. В этом-то Харб был прав. Нужно было отыгрываться, и капитан попытался пойти в наступление, как он любил это делать в трехмерных шахматах – вывести все фигуры вперед, а потом с криком "ура!" броситься в атаку. Раньше этот прием безотказно действовал на Спока, и тот сразу же умерял свою кровожадность. Но в четырехмерных шахматах агрессивность пользы не принесла – Спок с интересом наблюдал за маневрами Джеймса и делал тихие и довольно-таки консервативные ходы. Сначала он перевел своих ферзей на безопасную позицию среднего уровня, и Джеймс буквально обезумел от радости, оттеснив Спока на оборонную позицию на высшем уровне центрального кубика и выведя из игры две ладьи, одного коня и несколько пешек противника.

И вдруг Спок поднял голову и посмотрел на капитана. Джеймс все еще ликовал, но острый взгляд партнера сказал ему, что надо приготовиться к худшему.

Так оно и вышло. Теперь шахматные поля капитана напоминали участки космоса с разбитыми кораблями клингонов после битвы при Органии. О том, что его фигуры только что занимали полкубика, ничего не напоминало. Капитан даже подумал, что его помощник какое-то время специально не демонстрировал ему своих блестящих способностей – дабы не оскорбить самолюбие начальства.