Издержки профессии   ::   Клюева Варвара

Ребенку тринадцать лет! Я такой скандал дома учинила - стекла дрожали! А через пару дней решила проверить, есть ли плоды. Приехала домой посреди рабочего дня, тихонько открыла дверь, прокралась в квартиру и вижу: Колька сидит на кухне и бренчит на гитаре. А в его комнате перед компьютером торчит дед и... угадайте, чем занимается? Правильно, любуется голыми тетками. Тут-то все и раскрылось. Раскололся дед, когда я его с поличным поймала. Это он все время порнографией баловался. И знаете, о чем они меня с Колькой умоляли? Чтобы я бабушке ничего не рассказывала!

Тут, понятно, все дружно принялись критиковать современную молодежь.

Майку довели до белого каления две восемнадцатилетние девицы, ее сотрудницы. Каждое утро, приходя в контору, они начинают бурно обсуждать, как и с кем провели вечер накануне. Даже если провели его в общей компании. "А я ему..." "А он мне..." "А ты что?" "Да ты что?!" Обсосав каждую подробность и всласть нахихикавшись, девицы по очереди набрасываются на телефон и излагают все то же подружкам, работающим в другом месте. К концу дня тема, наконец, исчерпана, и девицы принимаются обсуждать планы на грядущий вечер. И так каждый день.

Православного Вагана не на шутку разозлил некий молодой журналист, коварно втирающийся в ряды верующих, а потом выливающий ушаты грязи, разбавленной полуправдой, на Московскую патриархию.

Прошка, который в универе был первым сачком и двоечником, жаловался на беспросветную тупость нынешних студентов:

- Принимал я намедни в институте экзамен по методам матфизики. И знаете, какой вопрос задавал "на тройку"? Сажусь рядом, отвечать по билету не прошу, а тыкаю в лист с изложением темы и говорю: "Так, вижу, у вас тут записано уравнение Штурма-Лиувилля. (Или полином Лежанра, не суть.) Покажите мне где?" Смеетесь? А они в восьми случаях из десяти пялятся на меня, как баран на новые ворота, а потом показывают на первую попавшуюся формулу.

Прошка еще немного помуссировал тему тупости, а потом завел любимую песню "Укатали Сивку крутые горки". Дескать, и доклад к конференции нужно готовить, и отчет по гранту писать, и новый курс к следующему семестру планировать, и компьютер менять, и статью сочинять. А времени ни на что не хватает. Эту песню я давно выучила наизусть, поэтому встала, чтобы налить себе новую порцию коктейля, и переключилась на Настю.

- Как у тебя дела?

Настя у нас большой человек - директор фирмы, подвизающейся на ниве политического пиара. Она меланхолично взяла у меня из рук мой бокал, отпила глоток и со вздохом призналась, что дела у нее неважнецкие. Она до смерти устала от своей работы и хотела бы ее сменить. Политический пиар - штука грязная и опасная. Постоянные скандалы, разборки с конкурентами того или иного политического лидера, которого "ведет" фирма, наезды со стороны прокуратуры. Настя с двумя своими высшими образованиями, степенью и большим опытом работы на разных должностях от главного бухгалтера до директора легко могла бы найти себе спокойное руководящее местечко в какой-нибудь торговой фирме. Или в производственной, или в фирме услуг - ей все равно. Собственно, место она уже подыскала и даже написала заявление об уходе. Но мужик, на которого она пашет, не желает ее отпускать. Грозит. Говорит: "С твоей должности не уходят, с нее уносят вперед ногами".

Заболтавшись, мы упустили нить общего разговора, но, уловив слово "убийство", я насторожила ушки. Как собака на свист.

- ...из нашего подъезда. Правда, я его не слишком хорошо знал, рассказывал Петр, мой старый друг и молодой литагент. - Пару раз обменялись несколькими фразами, поджидая лифт.

- Что я слышу, Петро? У тебя в доме кого-то прикончили, а мне до сих пор ничего не известно? Тоже мне, литагент называется! Я мечусь в поисках сюжета, а он...