Дуновение картечи   ::   Вебер Дэвид

Новый Париж до сих пор отличался какой-то обшарпанной красотой, даже после целых поколений упадка от абсурдной экономической политики Законодателей и под бременем долгой войны с Мантикорой. С такой высоты видно было лишь великолепие башен. Но не пустые окна и разбитые фонари, сгустки ярости и подозрения, ужас массовых арестов и ледяной страх ночных исчезновений. Или еще худший кошмар Народных судов и расправы черни, которая по жестокости превзошла даже прежние банды. Хуже всего были те, кто вернулись из «Исправительных центров». Очень тихие люди, которые мало говорили и работали как машины. Обычно у них не было зубов.

«Что ж, я более-менее уверена, что по хотя бы расстреливать меня не станут.» По крайней мере, ее вовремя вытащили из того разгрома на фронте. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным… остается узнать, зачем ее запихнули в эту труднодоступную башню, кишевшую бюрократами. Это превратило ее в невидимку; если Хевен и был чем-то хорошо снабжен, так это башнями с роем крючкотворов. «Наши датчики отнюдь не так хороши, у манти превосходящие компенсаторы инерции, но по производству бюрократов мы впереди всей галактики. Ха, бред, абсурд».

Фонтейн отпускал загадочные намеки и недомолвки про «важное собеседование», возможно, с самим председателем. Пора бы уже перейти к делу. Она открыла рот, чтобы заговорить. Но не успела произнести и слова: в этот миг громадное здание, в котором они находились, содрогнулось до основания.

Фонтейн огляделся; у него была внешность тихони, и большую часть времени он казался круглым дураком, но при этом занимающим положение, которое делало его опасным. Сейчас же на его лице явственно проступал шок, а ум в его глазах поразил ее.

— Что это? — спросила она. — Землетрясение?

Здание снова тряхнуло, на этот раз сильнее. МакКвин втиснулась рядом с комиссаром, чтобы самой выглянуть наружу. Яркая актиничная вспышка заставила ее непроизвольно отпрянуть и закрыть лицо рукой, а затем вытереть слезы боли, когда остаточные изображения заплясали по сетчатке. Ветерану космических боев не нужно было сообщать, что сверкнуло в ночном небе. «Ядерная бомба, — подумала она. — И довольно большая». Разрыв боеголовки, а не той разновидности, что накачивала рентгеновские лазеры в бою между кораблями.

Эта мысль появилась из ненормально логичной, бесстрастной части ее разума. Остальное было бессвязно. Не мог же сам Хевен подвергнуться нападению…

— Манти, — сказала она. — Они могли решиться на прорыв… бросить на нас все…

Их взгляды встретились в обоюдном ужасе и смятении. Согласно штабным разработкам Народного флота, это был бы слишком большой риск для любого военачальника в здравом уме. Но граф Белой Гавани, командующий Королевским Флотом Мантикоры, достаточно часто шел на риск в последнее время.

Толкаясь плечами, они устремились к терминалу связи в приемной. МакКвин безжалостно оттолкнула старшего хевенита, и ее пальцы заплясали по клавиатуре. Она не стала заниматься общественными каналами новостей: они ничего не знают, да если бы и знали, им бы все равно не позволили ничего сказать. Было довольно сюрреалистично смотреть отрывки новостей о сельском хозяйстве, триумфах Новой Республики и счастливых долистах на ускоренных курсах обучения — хотя бы это более-менее правдиво: им наконец удалось заставить значительное число пролетарских бездельников добровольно заняться чем-то полезным, а именно, работать на войну. За окном снова вспыхнуло, и в репортажах появились помехи. Электромагнитные импульсы мешали трансляции. Их явно немало, если они сумели пройти сквозь цифровые фильтры шума. Она прорвалась в аварийные каналы флота.

— Ого, — тихо пробормотала она.

— Ого? — повторил комиссар.

— Логическая бомба, — сказала МакКвин. — Смотрите.