Две родины капитана   ::   Карпов Василий

Шедший впереди Сухоруков, подходя к сопке, стал часто останавливаться и прислушиваться: ему не нравилась звенящая тишина леса.

- Словно вымерло все вокруг, даже птиц не слышно, - сказал он.

Вскоре они вышли на магистральную просеку, прорубленную для геофизического профиля еще весной. За лето ее затянуло листвой, но она еще просматривалась далеко вперед.

Неожиданно на вершине, в просвете просеки возник, повис в воздухе силуэт большого бесформенного тела. Тело тут же рухнуло вниз и широким махом, беззвучно перелетая через валежины, понеслось по просеке навстречу людям. Некоторое время они завороженно смотрели на ритмично вздымающуюся над поваленными деревьями широкую бурую спину. Сухоруков первый пришел в себя, резко толкнул с просеки Редозубова. Медведь, почуяв людей, взревел, но ходу не сбавил, пронесся мимо, обдав геологов крепким звериным запахом.

- Трифилич, ты цел?

Бледный Редозубов, страдальчески морщась, рывком выдернул из бедра шип элеутерококка длиной в полпальца.

- Прямо в "чертовый перец" приземлился, - проговорил он, выпутываясь из лиан дикого винограда. - Давай-ка, Николай, посидим, что-то ноги у меня ослабли...

Они сидели довольно долго. Возбуждение от встречи с медведем прошло, но что-то другое мягко и властно давило на их волю, притупляло сознание. Редозубов, поддавшись, прикрыл веки, опустил отяжелевшую голову. Сухоруков, не понимая, что с ним происходит, несколько раз приказывал себе встать, но так и остался на месте. В голове кружилось, что-то вспоминалось, но загадочными были эти воспоминания, словно он видел их когда-то не своими, а чужими глазами...

...Капитан, вылив шампанское из бутылок в ведро, мыл им памятник Хабарову у вокзала. К памятнику сквозь толпу зевак продирался милиционер. Увидев его, Капитан приложился к ведру. Шампанское грязными струйками потекло по бороде, по выбеленной дождями и солнцем штормовке. Милиционер приближался, а Капитан не спеша пошел мимо расступившихся людей к такси. Водитель угодливо подрулил, распахнул дверцу. Капитан упал на сиденье, помахал на прощание Хабарову. "Волга", сделав широкий разворот по площади, понеслась в город. За ней вплотную шла вторая, на переднем сиденье которой стояли ржавые, стоптанные до подметок сапоги Капитана...

Сухоруков крепко провел по лицу рукой, прогоняя странное, почти реальное видение, вскочил, яростно затряс Редозубова. Тот рывком вскинул голову, уколол каким-то чужим взглядом, очень похожим на наглый вызывающий взгляд Смагина. Николай отшатнулся, но холод в глазах завхоза сменялся обычным его добродушием.

- Никола-ай... - хрипловато протянул он через некоторое время, словно только что узнал его.

Они так и не поняли, что за наваждение на них нашло. Сумбур в голове прошел, но осталось ощущение чьего-то присутствия, чьего-то внимательного взгляда.

- Неспроста отсюда ушло зверье и птица, - бурчал Редозубов.

- Надо идти, - Сухоруков встал, - по-моему, нас даже кто-то приглашает.

Они не удивились, когда возле запорошенных разноцветной листвой палаток увидели знакомых, но очень странных людей. Воронова, Смагин и Капитан, сидели в совершенно одинаковых позах рядом на бревне. У них было одинаковое выражение лица, одинаковый взгляд. В три пары знакомых глаз на пришедших смотрел кто-то один, далекий и чужой...

Позже, в Хабаровске, рассказывая об этом случае, Сухоруков и Редозубов не могли вспомнить, что происходило при встрече. Более месяца поисковые группы прочесывали вдоль и поперек Березовый Солдат и ближайшие сопки. Но следов Вороновой, Смагина и Федорова не обнаружили. Лишь две их палатки так и стояли на склоне, уже припорошенные снегом. В палатках ничего не было тронуто - звери обходили сопку стороной. С наступлением зимы поиски прекратились.