Двойник   ::   Хайнлайн Роберт

- Ну, я не стал бы так далеко заходить, - медленно произнес Капек, - я только надеюсь, что вы это сделаете. Но, черт побери, я не хотел бы, чтобы ваше решение лежало на моей совести. Я верю в свободу воли, как бы смешно это не звучало в устах человека медицинской профессии. - Он повернулся к Клифтону: - Лучше оставить его одного, Родж. Ему решать.

Хотя они и ушли, я недолго оставался в одиночестве. Появился Дак. К моему великому облегчению и радости, он не стал величать меня шефом.

- Привет, Дак.

- Привет. - Он помолчал, пуская дым и любуясь звездами. Потом повернулся ко мне, - Старина, нам пришлось плечом к плечу пройти через кой-какие дела. Теперь я знаю тебя как облупленного и с радостью приду тебе - помощь с оружием ли, с деньгами ли или просто с кулаками, даже не спрашивая, зачем она тебе понадобилась. Если ты решил бросить это дело, я ни слова не скажу в осуждение и ни на йоту не изменю своего мнения о тебе. Ты и так уже совершил почти невозможное.

- Х-м-м. Спасибо, Дак.

- Еще одно слово, и я смываюсь. Помни вот что: если ты решишь отказаться от этого дела, то та сволочь, что погубила его - она победит. Победит, несмотря ни на что.

И ушел с балкона.

Я чувствовал, что мой мозг прямо разрывается. И тут мне стало нестерпимо жаль себя. Все было так несправедливо. У меня была своя жизнь, которую я хотел прожить по-своему. Я был в расцвете сил, впереди меня ждали высочайшие триумфы моей карьеры.

Как можно было требовать, чтобы я похоронил се бя, - и возможно на долгие годы - став анонимным исполнителем роли другого человека, а в это время публика забывала бы обо мне, и продюсеры, и режиссеры - тоже. Эти-то наверняка решили бы, что я умер.

Нет! Это было нечестно! Даже просить меня об этом было невероятно жестоко.

Потом я немного успокоился, и чувство обиды притупилось. В небе висела большая, прекрасная и вечная Мать Земля. Я подумал о том, как отмечается там сейчас ночь победы на выборах. Хорошо были видны Марс, Юпитер и Венера, горевшие ярко на фоне Знаков Зодиака.

Ганимед, конечно, был не виден, как и та крошечная колония на Плутоне.

"Миры Надежды" называл их Бонфорт.

Но Бонфорт был мертв. Его больше не существовало. Они отняли у него священное право на жизнь.

Отняли, когда он был в расцвете сил. Он мертв.

А эти хотят, чтобы я воскресил его, дал бы ему новую жизнь.

Гожусь ли я для этого? Могу ли соответствовать тем благородным целям, которые он ставил перед собой? Если бы он был на моем месте, как бы он поступил? Сколько раз за время избирательной кампании я ставил перед собой такой вопрос как бы поступил на моем месте Бонфорт.

Кто-то стоял за моей спиной. Я обернулся и увидел Пенни. Посмотрел и спросил:

- Это они прислали тебя? Тоже будешь меня уговаривать?

- Нет.

Она ничего не добавила и, по-видимому, не ждала ответа. Друг на друга мы не смотрели. Молчание становилось невыносимым. Наконец я прервал его.

- Пенни, если я попробую, ты мне поможешь?

Она быстро повернулась ко мне.

- Да. О да, Шеф! Я помогу!

- Тогда я попытаюсь, - чуть слышно сказал я.

Все это я написал двадцать пять лет назад, пытаясь привести в порядок свои мысли. Я старался говорить правду и не щадил себя, тем более что читать это должны были только я и мой личный врач - доктор Капек. Как странно спустя четверть века читать эти наполненные эмоциями и не очень умные слова юноши. Я помню его хорошо, но мне трудно даже представить, что и он - это тоже я. Моя жена Пенелопа поддразнивает меня, утверждая, что помнит его лучше, чем я, и что никогда его не любила. Время меняет нас.

Я нахожу, что помню ранние годы Бонфорта лучше, чем настоящую жизнь этого довольно жалкого субьекта Лоренцо Смизи или, как он любил себя величать, Лоренцо Великолепного.