Джеки, Клод и мистер Фиси   ::   Даль Роальд

— Был у соседей мальчишка, по имени Гилберт Гомм: остренькое личико, как у хорька, и одна нога чуть короче другой. Дикие вещи мы с ним творили, когда собирались вместе. Знаешь, что мы делали, Гордон?

— Что?

— По субботам, когда папаша с мамашей были в пивной, мы отправлялись на кухню и отсоединяли трубу от газовой плиты. Потом забулькивали газ в наполненную водой молочную бутылку, садились и пили это из чайных чашек.

— Это вкусно, что ли?

— Вкусно? Страшная гадость! Но мы подсыпали сахарку, и тогда вода казалась не столь противной.

— А зачем вы это пили?

Клод повернулся и уставился на меня с крайним недоверием:

— Ты хочешь сказать, будто сам ни разу не пил «Змеиную воду»?

— Не могу сказать, что пил…

— Я-то думал, все делали это, будучи малышами! Это опьяняет совсем как вино, даже хуже — зависит от того, как долго пропускаешь через воду газ. Мы вдвоем, по субботам, так напивались на кухне, что чуть с ног не валились, и это было восхитительно!.. А однажды папаша поймал нас, придя домой пораньше… Ту ночь я, пока жив, не забуду. Держу я эдак молочную бутыль с булькающим газом — красота; а Гилберт уперся в пол коленками и ждет моей команды, чтобы выключить газ. И тут входит отец.

— И что он говорит?

— Господи, Гордон, это было ужасно. Он ни слова не вымолвил: встал возле двери и начал нащупывать поясной ремень. Очень медленно расстегнул пряжку и потянул его из брюк, при этом глаз с меня не сводил. Был он здоровяком: ручищи — как паровой молот, черные усы, а щеки в лиловых прожилках… Так вот: хватает он меня за курточку и выдает на всю катушку, как только может, используя конец с пряжкой, и честно, Гордон, как перед Господом, я думал, он собирается меня убить. Но он все-таки остановился и снова, медленно и тщательно, надел и застегнул ремень и заправил рубаху, при этом от него здорово пахло пивом. А потом, так и не сказав ни слова, вышел прочь и снова направился в пивную… Самая зверская порка в моей жизни.

— Сколько тебе тогда было?

— Да около восьми, пожалуй, — ответил Клод.

Мы приближались к Оксфорду и он опять затих. Только крутил головой, проверяя, как там Джеки: то прикоснется, то погладит по голове, и один раз обернулся и оперся коленями о сиденье, чтобы подгрести к собаке побольше соломы, и при этом пробормотал что-то насчет сквозняка. Мы миновали окраины Оксфорда, въехали на одну из множества узеньких сельских дорог и вскоре свернули на ухабистую улочку, по которой и устремились, обгоняя немногочисленные группы пешеходов и велосипедистов. Некоторые мужчины вели с собой борзых. Перед нами ехал большой лимузин, в заднем окне которого, между двумя пассажирами виднелась собака.

— Приезжают отовсюду, — мрачно заметил Клод. — Вот эта, скорее всего, из Лондона. Наверное, стащили на денек из конуры какого-нибудь большого стадиона. Не исключено, что эта собака — с Дерби.

— Надеюсь, она не побежит против Джеки.

— Не беспокойся. Все новенькие автоматически включаются в высшую категорию. Именно это правило мистер Фиси соблюдает с особой щепетильностью.

Перед самым полем находились открытые ворота, и жена мистера Фиси выступила вперед, чтобы принять от нас входную плату раньше, чем мы въедем.

— Он бы и чертовы педали заставил ее крутить, если б у нее сил хватило, — сказал Клод. — Старина Фиси не держит ни одного лишнего работника.

Я проехал вдоль поля и остановился в конце цепочки автомобилей, разместившихся вдоль высокой изгороди.

Мы вылезли из фургона, и Клод быстро обошел машину, чтобы извлечь Джеки. Поле для рэйсинга было очень просторным и шло под уклон: мы находились на вершине, вдали виднелись шесть стартовых загородок и ряды деревянных колышков, обозначающие беговые дорожки.