Евангелие рукотворных богов   ::   Вознесенский Вадим Валерьевич

Гром ощущал их, слышал оттенки эмоций, мог даже оценить физическое состояние дромадеров. И видел своих людей. Легко ступив с бархана он заскользил вниз по осыпающемуся песку. Я еще раз обернулся - вдали, сквозь плывущее марево поднимались клубы пыли. Даже без Ведуна, без сверхъестественного нюха Грома было ясно - нам наступают на пятки и после перевала мы сможем рассмотреть орнамент на попонах преследователей.

Внизу вождь остановился у носилок, привьюченных между двух лошадей. Выразительно посмотрел на сопровождающего бойца. Дорогие трофеи - неуязвимые доспехи, плоды побед и грабежей, были брошены в пути. Одежду большинства воинов составляли длинные, ниже колен, туники, платки, повязанные на манер кочевников вокруг лица, сандалии с высокой шнуровкой. Я устало улыбнулся, нет нужды читать мысли - Гром не одобрял такой экипировки, но сам отдал приказ избавиться от лишнего веса.

– Плохо, князь, - отрапортовал солдат.

Ведун действительно умирал - впалые щеки, выпирающие глазные яблоки под пергаментными веками, еле ощутимые движения грудной клетки. Он выглядел глубоким старцем, вся его сила, вся молодая энергия ушла на открытие Пути и сейчас её остатки уходили через образовавшиеся надрывы в материи мира. Он подарил нам два дня опережения преследователей, а мы не могли дать ему глоток воды. Гром склонил голову и положил мозолистую ладонь на лоб волхва, но, не успев прикоснуться, резко отдернул руку, словно обжегшись. Гримаса боли исказила лицо, он вздохнул и передернул плечами.

– В нем нет сил, чтобы удержать жизнь, - я вздохнул, без Ведуна наши и без того мизерные шансы сводились к нулю.

– Ты не понимаешь. Очень глубоко погрузился, когда я пытаюсь дотянуться до его сознания - как в воронку затягивает. Он был на той стороне один слишком долго.

– Нас бы нагнали еще в начале пути, если б Ведун не морочил.

Тенью пронеслась мысль, что все мучения перехода и все старания волхва, пропали в пустую. Что, приняв бой в начале бегства, мы бы избавили себя от этой пытки пустыней, да и отдали свои жизни гораздо дороже. Тогда, опьяненные еще горячкой уличной резни у стен дворца Секретной столицы, возможно, мы могли организовать оборону захваченной цитадели. Там не было надежды на спасение. В сердце враждебного государства неоткуда ждать помощи. Но это была бы красивая смерть. Такой конец пути чертовски льстил бы моим спутникам. Религия этого смелого народа поощряет подобный переход. К сожаленью, это противоречит моим личным принципам и за жизнь я буду цепляться как всегда, до последнего, срывая в кровь ногти и дробя в крошку сжатые зубы. Да и насколько представляю сложившийся порядок, мне нет места в их послесмертии.

– Мы встретим имперцев на перевале, - тихо сказал Гром, - женщины и дети на лошадях могут попробовать успеть до отлива.

Истощенные женщины на не менее истощенных лошадях… Северяне неплохие лучники и на стенах ущелья можно продержаться какое-то время. Попробовать устроить оползень. Я кивнул - не стоять же на месте.

– На перевал!, - рявкнул вождь, - Там спешимся.

Воины приободрились, новость о предстоящей, пусть и последней драке, придала сил. С улыбками помогли детям и наиболее слабым из женщин сесть верхом, взяли под уздцы лошадей. До цепи невысоких гор было около пяти миль - есть время не спеша пройтись, привести в порядок мысли, отдохнуть и подготовиться к битве. Все-таки они мне нравились, за десяток лет ставшие моими новыми родичами люди. Наверно, когда-то давно я сам был таким, смелым и безрассудным, открытым и честным, умел любить и ненавидеть. Когда-то давно… очень, очень давно.

Тронулись. Гром с Проводником в главе колонны обсуждая, вероятно, план защиты перевала, и тонкой цепочкой растянувшиеся чуть больше трехсот человек и двух сотен лошадей.