Фактор жизни   ::   Мини Джон

Аннотация: Это – очень странный мир .

Подземный город. Город коридоров, переходов и этажей, что оплели своей «паутиной» всю планету.

Город, где каждый этаж, каждый переулок – место обитания одной из каст странного общества.

Город, которым правят таинственные Оракулы, приказы которых – не обсуждают. Им просто повинуются…

Все – кроме одного-единственного человека. Кроме озлобленного мальчишки, поклявшегося любой ценой отомстить «хозяевам мира», убившим его родителей.

Ибо там, где ничего не меняется веками, зреет новая сила. Сила ненависти, возмездия и протеста. Дикая, неистовая сила, способная изменить однажды судьбу Города-планеты…

---------------------------------------------

Джон Мини

ФАКТОР ЖИЗНИ

John Meaney

«Paradox»

2000

Энн Маккэфри, создающей яркие грезы и изменяющей судьбы.

Нулапейрон, 3404 год н.э.



Триконки в темноте туннеля походили на янтарных светлячков. Они складывались в слова, а те – в четверостишие:

Золотая грива

В полумраке сна.

Под копыта катит

Желтая луна.

Тому было зябко.

Скопления флюоресцирующих грибов, покрывающие своды туннеля, рождали тусклое сияние, и в их свете все казалось мертвым.

А потом откуда-то донесся шорох, и сердце Тома, прятавшегося в каменной нише, заколотилось – он не хотел, чтобы парни с рынка поймали его за сочинением стихов. С полминуты он даже не дышал, пока не убедился: показалось. Синий инфор, лежащий на коленях, был старше Тома, и мальчик любовно коснулся его пальцами. А когда поднял глаза к висящему в воздухе дисплею, рождающему голограммы, вновь замер.

И вновь облегченно вздохнул: почудилось.

Том покачал головой, развернул ярко-оранжевую полоску джантрасты и откусил кусочек. Пожевал, размышляя, затем щелкнул пальцами, переключив дисплей в режим диктовки.

Брызги – словно слезы,

Сердце – словно плач,

Чувства – будто грезы…

Нет, не так… Проклятие!

Том скрестил перед экраном указательные пальцы, что означало прекращение режима диктовки, и стер последнюю строфу. Затем выпрямился, сунул руку под рубашку из грубой ткани и вытащил талисман.

Это был серебряный жеребенок: со спутанной гривой, вставший на дыбы и замерший в этой позе навсегда. Обычно он висел у Тома на шее, на черном шнуре. Обычно, но не сейчас…

Мальчик помнил день, когда родился этот талисман. Отец, истекая потом, склонился над белым лучом гамма-лазера; болванка зашипела, поверхность металла запузырилась; воздух наполнился густым тяжелым ароматом масла и плавящегося серебра. Том помнил и ту радость, которая его охватила, когда отец вместо того, чтобы продать, отдал жеребенка сыну.

Талисман выручал Тома, дарил ему вдохновение в те минуты, когда трудно было подобрать слова.

Поглаживая металлическую гриву, мальчик закрыл глаза. Жеребенок выручит и сейчас…

– Не вставай!

Перепуганный Том и не смог бы подняться.

Женщина, неожиданно возникшая перед ним, была закутана в темно-красный плащ. Ее голову скрывал капюшон, был виден только изящный заостренный подбородок, нежного оливкового цвета. А серебряный голос походил на звуки флейты.

– Можно взглянуть? – Она потянула за шнурок, и маленький жеребенок оказался в ее тонкой руке.

У Тома сдавило горло. Он смог только кивнуть.

– Очень красивый.

– Это… – Том сглотнул. – Это – жеребенок. Мифическое существо.

– Да?..

– Это мой отец сделал. – Том хотел было махнуть рукой в сторону рынка, но в последний момент передумал.

Женщина подняла голову, рассматривая висящие в воздухе триконки.

– А чьи эти стихи?

– Мои. – В животе Тома образовалась странная пустота. – Я пишу…

– И неплохо. – Незнакомка взмахнула рукой, поворачивая дисплей. – Хорошее чувство пространства для того, кто никогда не видел неба.

Как она это сделала?..