Фея   ::   Варли Джон

Взглянув на него, Робин открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла. И снова принялась паковать вещи.

— Ты думаешь, я совершаю ошибку, — произнес Крис.

— Я этого не сказала. И не скажу, даже если бы и вправду так думала. А я так не думаю. Я знаю, что для тебя Валья. Или мне кажется, что знаю. Сама-то я ни к кому ничего подобного не испытывала.

— А вот я думаю, что ты совершаешь ошибку, — тем же тоном произнес Крис.

Всплеснув руками, Робин развернулась и принялась на него орать.

— Что ты несешь? С чего это я вдруг стала такой дипломаткой, а ты мелешь все, что тебе в голову взбредет? Черт бы тебя побрал! Я пыталась быть милой, но все, хватит! Могу тебе сказать — ты сам не уверен в том, что делаешь. Не до конца уверен. Во-первых, всю оставшуюся жизнь ты намерен бояться Геи, а во-вторых, ты еще сам не знаешь, как тебе понравится, когда Валья начнет приводить домой своих новых любовников. Ты только надеешься с этим свыкнуться — но не уверен, что сможешь.

— Можно мне извиниться?

— Погоди минуту. Я еще орать не закончила. — Но затем Робин развела руками, присела рядом с ним на койку и продолжила.

— Я тоже не уверена, не совершаю ли я ошибку. Трини… — Она яростно замотала головой. — Да, у меня на многое открылись глаза, и не все обстоит так скверно. Меня пугает, что из-за перемен, которые произошли со мной здесь, дома мне придется тяжело. И раз уж о доме, то я порой едва могу вспомнить, какой он. Мне кажется, я здесь уже миллион лет. Я выяснила, что многое, во что верят мои сестры, всего лишь досужие выдумки — и сомневаюсь, что сумею им об этом сказать.

— Что, например?

Искоса на него взглянув, Робин чуть скривила губы.

— Значит, тебе хочется последних откровенностей от дикой марсианки? Хорошо. Теперь я точно знаю — сколько мужчину ни корми, пенис у него с мою руку не вырастет. Моя матушка сильно на этот счет заблуждалась. Не было у нее оснований утверждать и то, что все мужчины с утра до ночи насилуют всех женщин. А также то, что все мужчины чудовища.

За последнее время я много разговаривала с Трини. У меня появилась первая возможность пообщаться с женщиной, хорошо знакомой с земной цивилизацией. Я обнаружила для себя множество преувеличений. Система подавления и эксплуатации не столь ужасна и откровенна, как я думала, но она по-прежнему никуда не делась — даже спустя столетие после того, как мои сестры решили держаться от нее подальше. Тогда я спросила себя: стала бы я предлагать ввести в Ковене какие-то перемены? И ответила себе: нет. Если бы я нашла на Земле абсолютно равное общество, ответ, возможно, был бы другим. Хотя и в этом я не уверена. Какой цели послужили бы эти перемены? Мы отлично справляемся. Ничего ненормального в нас нет. Мало, очень мало кто из моих сестер смог бы доверять мужчинам. Совсем немногие смогли бы их полюбить. Так что бы мы стали делать, вернувшись на Землю?

— Понятия не имею, — сказал Крис. Потом подумал, что это прозвучало слишком осуждающе, и добавил: — Ничего не имею против Ковена. Я вовсе не хотел, чтобы ты вставала на защиту своего образа жизни. Он в ней не нуждается.

Робин снова развела руками.

— Быть может, отчасти и нуждается — иначе я бы так сразу не завелась. Впрочем, меня это не волнует. Поначалу трудно будет держать рот на замке насчет многого из того, что я узнала. Зато у меня будет хорошая практика, как уметь молчать.

Некоторое время они молча сидели рядом — каждый погрузился в собственные мысли. Крис думал о том, что чуть было между ними не завязалось — или, точнее, о двери, которая чуть было не открыла перед ними возможность чего-то подобного. Впрочем, для серьезных размышлений все это уже было в далеком прошлом. Крис испытывал глубокое уважение и привязанность к той отчаянной девушке, какой Робин была прежде.