Физиогномика   ::   Форд Джеффри

В зеркале на противоположной стене отразился мэр, обнимающий меня за плечи.

— Позвольте показать вам дом, — предложил он, издавая сильный запах спиртного. Я изящно отстранился и со словами: «Как вам угодно», последовал за ним сквозь толпу горожан, пивших, куривших и ломавшихся, как стадо мартышек. Краем глаза я заметил миссис Мантакис и задумался, как ей удалось опередить меня. Какой-то пьяный болван приблизился ко мне и произнес: «Вижу, вы беседовали с мэром», указывая на пятно птичьего помета у меня на рукаве. Мэр неудержимо расхохотался и похлопал болвана по спине. В какофонию бессмысленной болтовни врывались фальшивые ноты мелодии, извлекаемой неким старцем из диковинного деревянного инструмента. Из напитков подавали только «разлуку» — напиток шахтеров, с легким голубоватым оттенком. Дежурным блюдом были запеченные крематы — нечто вроде колбасок собачьего дерьма, красиво уложенных на твердых, как обеденные тарелки, галетах.

Мы остановились поприветствовать жену мэра, которая с ходу принялась убеждать меня устроить мужу место в Городе.

— Он честнейший человек, — заверяла она меня. — Честнейший.

— Не сомневаюсь, мадам, — поклонился я, — но Отличный Город не нуждается в новом мэре.

— Он годится на любой пост, — воскликнула мадам и потянулась губами к супругу.

— Вернись на кухню, — велел тот. — Крематы кончаются.

На прощанье она поцеловала мой перстень со всей страстью, предназначавшейся мужу. Я вытер руку о штанину и стал на ходу прислушиваться к перекрикивавшему гомон приглашенных мэру. Он провел меня вверх по лестнице. На площадку выходило несколько дверей. Та, которую он распахнул передо мной, открывалась в библиотеку. Три стены были скрыты рядами книг, их прерывала только раздвижная стеклянная панель, за которой виднелся балкон. Мэр подвинул мне столик с бутылкой разлуки и двумя стаканами. Я обвел взглядом полки и сразу выхватил четыре из двух десятков опубликованных мною трудов. Готов поручиться, что он не читал «Слабоумие и кретинизм с философской точки зрения», поскольку еще не покончил с собой.

— Вы читали мои работы? — спросил я, когда он протянул мне бокал.

— С большим интересом, — ответил он.

— И что вы из них вынесли? — спросил я.

— Ну... — начал он и умолк.

— Они не подсказали вам, что я не тот человек, с которым позволительно шутить такому тупице, как вы? — продолжал я.

— Что вы хотите сказать, ваша честь?

Я выплеснул бокал разлуки ему в глаза, а когда он, вскрикнув, принялся протирать их, вогнал кулак ему в кадык. Он откинулся назад, захрипел и упал со стула, корчась на полу и судорожно ловя ртом воздух. Я нагнулся над ним.

— Помогите, — прошептал он. Я пнул его в голову, ссадив кожу. Затем, не дожидаясь новой просьбы о пощаде, наступил каблуком на кривившиеся губы.

— За эту шутку с Битоном вас следовало бы убить, — сказал я.

Он попытался кивнуть.

— Еще одна вольность, и я сообщу Создателю, что этот городишко следует уничтожить вместе со всем населением.

Он попытался кивнуть снова.

Я оставил его на полу, открыл дверь на балкон и вышел в темноту в надежде, что ночной ветер высушит дот. Ненавижу насилие, но иногда приходится к нему прибегать. В данном случае насилие послужило символической пощечиной, которая должна была пробудить городок от долгой спячки.

Через несколько минут мэр пошатываясь подошёл и встал рядом. Ссадина на его голове еще кровоточила, а рубашка на груди была запачкана рвотой. Когда я оглянулся на него, он, привалившись к перилам, поднял бокал.

— Первоклассная трепка, — проговорил он с улыбкой.

— К сожалению, это было необходимо, — отозвался я.

— Отсюда, ваша честь, вы можете кое-что увидеть, — он указал в темноту.

— Не вижу ни зги, — возразил я.