Герой по принуждению   ::   Севкара Искандер

И если как художник, этот человек, по его собственному признанию, так и не состоялся, хотя и был неплохим мастером, работающим во многих техниках живописи, да и бизнес его так и не сложился, он нашел себя в новой ипостаси. Будучи натурой творческой и увлекающейся, господин Окунев стремился проложить свою тропку в литературе, которую любил просто самозабвенно. Писать он начал еще в двадцать с чем-то лет и писал, по большей части, научно-фантастические повести и рассказы.

Работал над своими произведениями он подолгу, хотя писал очень быстро. Просто он любил до бесконечности шлифовать свои рассказы и повести. Он не торопился бежать к издателям, хотя и имел в своем портфеле десятка полтора произведений, большая часть которых давно уже была переведена в компьютерные файлы. Именно поэтому, а еще и потому, что это была ночь с пятницы на субботу, Михалыч всю ночь просидел за своим компьютером, в очередной раз редактируя свое произведение, посвященное космическим приключениям.

Подойдя к окну и отдернув портьеру, Михалыч взглянул на термометр за окном и озабоченно присвистнул. К метро точно придется идти пешком, так как у него вчера что-то случилось с аккумулятором и на таком морозе он просто не сможет завести машину. На улице было минус двадцать три градуса и его решимость идти за сигаретами, была сильно поколеблена, но еще не уничтожена до конца. Надев поверх шерстяных спортивных брюк еще и джинсы, он счел теплую байковую рубаху вполне достаточными для такого нешуточного мороза. Обувшись и накинув на себя пуховик, Михалыч собрался было открыть дверь, но вдруг, для проверки, запустил руку во внутренний карман и, не нащупав там бумажника, зло и угрюмо выругался.

Порывшись во всех карманах, он набрал мелочью, около двух тысяч рублей, чего никак не хватало на пачку приличных сигарет. Продавать доллары ночным торговцам по невыгодному для себя курсу ему претило, тем более, что у него в шкатулке, под пуговицами, лежали одни только стодолларовые купюры. Бежать же по морозу до ларьков из-за пачки "Примы", когда в доме есть почти полная пачка, пусть и отвратительных, но все-таки сигарет с фильтром, было, на его взгляд, лишним и потому, еще раз витиевато выругавшись по-азербайджански, он разделся и вернулся в комнату.

Снова включив компьютер и продолжая ругаться сразу на трех кавказских языках, он пошел на кухню, чтобы сварить себе кофе. Вернувшись к письменному столу с полной джезвой кофе, которого вполне хватило бы человек, эдак на пять, Михалыч сел в мягкое итальянское полукресло и, закурив сигарету, принялся пить крепкий, черный кофе, чтобы перебить сильный ментоловый привкус во рту. Шестая чашка кофе за ночь, поначалу, не показалась ему перебором, так как он смолоду был завзятым кофейщиком и поглощал этот напиток буквально ведрами, выбирая для варки отменные сорта, отдавая предпочтение самым редким, колумбийским.

Таймер на компьютере показывал шесть часов двенадцать минут, сигарета была выкурена до половины, а чашка кофе выпита на треть, когда Михалыч, вдруг, неожиданно почувствовал, что-то неладное. Сначала, после очередной затяжки, запитой небольшим глотком кофе, он почувствовал что у него внезапно перехватило дыхание, словно после того, как он выдохнул ментоловый дым сигареты, вместо воздуха он вдохнул какой-то холодный газ без малейших признаков кислорода. Несколько секунд спустя, его сердце неритмично и как-то странно громко встрепенулось, будто что-то пыталось вытолкнуть его из груди прямо в горло.

До этого утра Михалыч ни разу не жаловался на сердечные приступы и в первое мгновение удивился, считая, что он должен был, вроде бы, испытывать боль, но это была не боль.