Глобальное Телевидение   ::   Мидянин Василий

---------------------------------------------

Василий Мидянин

Глобальное Телевидение

Александру Бачило — человеку, который дружит с телевидением



Угловатый, хрипло ревущий «Лендровер», по самую крышу вымазанный красновато-коричневой глиной, безнадежно буксовал в глубокой яме, наполненной мутной дождевой водой. Через забрызганное грязью ветровое стекло можно было разглядеть смуглое ковбойское лицо водителя с остро очерченными скулами. Судя по гримасам, которыми ковбой обозначал чрезвычайное напряжение всех душевных и физических сил, вытащить машину из топи было не так-то просто. Вокруг ямы бушевала тропическая растительность, чуть левее сквозь густую зелень листвы виднелась оранжевая проселочная дорога, размытая бесконечными ливнями. Машина взревела, задние колеса бешено завертелись в жидкой трясине, расшвыривая во все стороны ошметки слякоти, и на этот раз, заваливаясь набок и отчаянно пробуксовывая, «Лендровер» понемногу выполз из западни. Водитель заглушил мотор, вылез из машины, устало прислонился к дверце в грязных разводах и достал из нагрудного кармана пачку сигарет. По экрану скользнуло изображение безучастного верблюда. Ковбой сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. Отъехав назад и увеличив угол обзора, камера показала вставшую над джунглями, прямо над замершей машиной, семицветную радугу.

«Кэмел» — для настоящих мужчин», — веско произнес за кадром диктор.

— Пшел к монахам! — прорычал коренастый мужик, в армейских трусах и отвисшей фиолетовой майке, сидевший перед телевизором и одним глазом разглядывавший его через полупустую бутылку пива, которую сжимал в руке. — Футбол верните, ур-р-роды, вашу мать!..

Из кухни выглянула немолодая и некрасивая женщина в помятом ситцевом халате.

— Чего горланишь, отец? Звал, нет?

— Да нет! — с досадой отмахнулся мужик, потом вдруг спохватился: — Слышь, мать, ты жрать-то тащи уже наконец! Уснула, сука?!

— Твою двадцать! Сколько раз повторять — варится! Мне самой в кастрюлю залезть, что ли?

Мужик радостно оскалился.

— Эй, мать, еще раз огрызнешься мне, и я тебе все хлебало раскрошу на хрен!

— Рискни здоровьем!

Она раздраженно шваркнула грязную ложку в мойку и стала с отвращением нарезать хлеб. А ведь у нее, между прочим, красный диплом и кандидатская по культурологии! Пропади оно все пропадом…

По телевизору продолжили прерванную рекламой трансляцию, и мужчина торжествующе загоготал на всю квартиру. Впрочем, радость его оказалась весьма непродолжительной. Вскоре что-то щелкнуло, и захлебывающийся голос диктора сменился громким омерзительным шипением — «белым шумом», который обычно издает телевизор, отключенный от антенны. Мужик горестно застонал.

— Отец, сделай потише! — яростно крикнула женщина. — У меня от этого шороха мурашки по коже!

Она открыла кастрюлю, из которой немедленно повалил густой жирный пар, и, вооружившись половником, наполнила две глубокие тарелки.

— Надеюсь, подавишься, — заявила она, внося порцию мужа в комнату. — Чего ты ждешь, ирод? Выключай его к монахам, хана кабелю.

Муж не отвечал. Напряженно подавшись вперед, он сосредоточенно вглядывался в снежное мельтешение на экране, едва заметно шевеля губами. Женщина недоуменно перевела взгляд на телевизор.