Голому - рубаха   ::   Дворник Андрей

– Год работы, – глядя в пол, глухо сообщила Броу, – целый год работы… За эту тему я получила бы номер-звание; Броу – оператор девять, – мечтательно произнесла она, – вошла бы в Гильдию номер-операторов…

– Да будет тебе убиваться, – сказал Порнов. – У меня сколько раз звездочку с погон снимали; а ты так вроде и не теряешь особо ничего…

– Что ж, раз иного выхода нет, – сказала Броу, – вот тебе моя рука!

– Вкалываешь тут, вкалываешь, – проворчал Порнов и поставил полный бокал обратно на стол. – А вся слава другим достается…

– Знаешь что, приятель, – обратился он к невидимому собеседнику. – Не буду я, наверное, на ночь глядя, на водку налегать… Я, пожалуй, по красненькому ударю; для сердца, говорят, полезней… и для потенции вот тоже.

– Ты что? – не поверил Порнов Первый. – Ты же сам себя губишь; это же возможности какие!…

– Ты за меня не переживай; я свое еще возьму, – усмехнулся Порнов. – Ты свое получил? Вот и успокойся…

А нашему человеку для счастья немного надо; выпить литр-другой красненького да лечь спать…

Адью!

– Стой! – в последний раз выкрикнул Порнов Первый; и исчез, – теперь уже окончательно.

***



На палубе было чудесно; солнце клонилось к закату; наступал теплый летний вечер. Синь простиралась бесконечно; и под высоким небесным куполом не было ничего, кроме безбрежной чаши океана; душа рвалась из тела и просилась туда, в безоблачные голубые небеса, играть с нарождающимися звездами.

Порнов, замешкавшийся в каюте – он уговаривал снежного барса залезть в стенной шкаф и выть себе там сколько влезет – выбрался на палубу чуть позже их высочеств; пододвинул к стене рубки небольшую канатную бухту, уселся и подставил умиротворенное лицо мягким закатным лучам солнца; свежий воздух, эфирная настойка из морской соли и водорослей, пьянил его пуще «кокосовки».

В двух метрах от него, опершись локтями на высокий фальшборт, болтали о чем-то своем три длинноногих манекенщицы, три стройных фотомодели; прихваченные посередине белыми бантиками талии, полные задора попки под белым соусом коротеньких юбочек и затянутые в ажурный чулок умопомрачительные ноги немедленно привели Порнова в боевое состояние духа; он вспомнил, наконец, какие же на самом деле были лица у трех девчонок в том самом первом сне.

– Кстати, Лео, – донесся до него голос Мич, – в обмен на дальнейшее сотрудничество сгоняй, пожалуйста, своих головорезов до «Оклахомы» и обратно; пусть попросят – вежливо! – горсть пилюль биоблокады; а то, чтобы мы с вами тут стояли и мирно беседовали, Порнову пришлось овердозу мутагена принять…

– Слушай, Мич, – произнес Порнов задумчиво. – Я тут прикинул…

Может, уж наплевать на эти пилюли?!

Девушки разом обернулись; лица были именно те; круг замкнулся; из порновской памяти вынули последнюю занозу; из провалов сознания с медлительной важностью глубоководного чудища всплыла первая – и она же ключевая – фраза; Порнов подивился только, какую ересь он способен иногда нести.

– Привет, девчонки! – кивнул Порнов принцессам и настороженно заглянул в их синхронно меняющиеся лица. Мич, обычно старающаяся не выказывать своих чувств, – по крайней мере, первой, – на сей раз отказалась от этого правила; приветливо и душевно улыбнулась Порнову, показав два ровных ряда чудесных белых зубов. Броу, предварительно кинув на старшую сестру опасливый взор, состроила вдруг шкодную гримаску и быстро подмигнула Порнову одним глазком. Даже Лео, традиционно наблюдающая Порнова, как солдат – живую вошь, ныне попыталась придать своему растерянному лицу максимально участливое и дружественное выражение.