Голубой Ксилл   ::   Ромов Анатолий

---------------------------------------------

Анатолий Ромов

Голубой Ксилл



Внимание! Всем, кто меня слышит! Всем, кто есть на Иммете! Сообщество Галактики предлагает вам вернуться! Внимание! Здесь, в джунглях Южного материка, на поляне прибрежного массива, в пятнадцати градусах двадцати минутах восточной долготы и сорока градусах одиннадцати минутах южной широты, нами сброшены тюки с продовольствием, инструментами и энергопитанием. Всем, кто меня слышит! Наше пребывание на Иммете заканчивается! Каждый, кто явится к месту сбора, сообщите о себе по микрорации!

Сидящий в ракетолете радист выключил кассету, и грохот динамика за бортом стих. Спасательный облет, повторявшийся каждые полгода, заканчивался: условия Договора запрещали кораблю находиться у поверхности Имметы более семидесяти двух часов.

— Командир, — радист кашлянул, — еще полчаса, и мы штраф заработаем.

— Хорошо. Передай — идем на Орбитальную. Приготовиться к переходу на космическую скорость.

— Есть передать — идем на Орбитальную. — Радист нажал вызов.

Тот, кто смотрел бы на корабль снизу, из джунглей, увидел бы, как ракетолет плавно развернулся и задрал нос. Через секунду из кормовых двигателей вырвалось пламя, и аппарат, стремительно уменьшаясь, ушел вверх.

Я почувствовал, что просыпаюсь, и, как обычно, еще ничего не соображая, потянулся к часам. Где же я? Каюта как каюта, пора бы привыкнуть. Относительный комфорт, если не считаться с чудовищной экономией места. Искусственный гравитатор работает нормально, ощущение тяжести нормальное. В голове туман, но я уже понимаю, что нахожусь на Орбитальной Имметы, причем второй месяц. На циферблате шесть утра. До вылета три часа, значит, успею не спеша позавтракать, посидеть в кают-компании, и как минимум еще час будет в моем распоряжении.

Поболтаю со стюардессами. Здесь, у Имметы, Орбитальная довольно большая — восемьсот метров в длину, триста в ширину и двести в глубину. Принимает до тысячи человек.

Я нажал кнопку, стекло иллюминатора прояснилось. Пора было приступать к зарядке и идти завтракать. Однако поблаженствовать в кают-компании мне не пришлось. Я только приступил к кофе, как передо мной вырос рассыльный:

— Простите, космонавт Стин? Через десять минут вы должны быть в Особом отделе, в секторе 5Х. Вот пропуск.

У Щербакова маленькие глаза, нос уточкой, губы тонкие, сложенные как-то по-особому. В его лице присутствовало нечто недоброжелательное. Но я помнил Павла Петровича с детства и знал, что это всего лишь маска, скрывающая незащищенность души и необычайную доброту. Щербаков давно дружил с моим отцом, был умницей, эрудитом и начинал когда-то как очень серьезный нейрофизиолог. Но потом поступил в Академию права, занялся борьбой с промышленным шпионажем, а после создания Орбитальной Имметы уже три ода возглавлял Особый отдел. Увидев, что я вошел, Щербаков кивнул:

— А, Влад, добрый день. Садись.

— Добрый день, Павел Петрович.

Я сел. Щербаков хотел что-то сказать, но вместо этого вытащил из кармана кристалл ксилла. Положил на ладонь, чуть повернул руку. Крошечный голубой кристаллик, поймав на мгновение луч лампы, вспыхнул и тут же погас, но этого было достаточно, чтобы над ладонью Щербакова будто вспыхнула молния.

— Твой отец прав насчет целебных свойств ксилла. Выдам «страшную» тайну:

последние пять лет меня постоянно мучили боли в лицевом нерве. Ночью просто спать не мог. Так вот, месяц назад я прикрепил эту кроху пластырем на щеке. На ночь. — Щербаков положил кристалл в металлическое блюдце на столе.

— Все как рукой сняло, представляешь? Как будто заново родился. И сплю спокойно.

А что будет, если исследования ксилла начнут проводиться всерьез ? О ксилле и так уже ползут всевозможные слухи.