Гончие и сторожевые   ::   Иваниченко Юрий

На Трансплутоне "Вайгач" ожидали - формировалась очередная эскадра, Пятерка, на патрулирование в районе Угольного Мешка.

Ожидал звездолет и старший патрульный, Владимир Паттег, - по уставу он возглавлял теперь борт. Согласие Рубана и Ли, кажется, все-таки опросили, хотя я вопрошающие, и ответствующие знали, что сие лишь формальность. Рубан и Ли согласились - и впряглись в срочную работу: переоборудовать мирный разведчик в Патрульный Борт. Тут не до психологов или психиатров! Некогда разбираться высокоученой братии, с чего вдруг солидному пилоту-разведчику стало казаться, что некто за ним следит. Не на Трансплутоне - в глубине космической ночи. Нет, даже не так: не за ним, не за его действиями, а за мыслями, за тем, что происходит в его душе. Если бы за действиями - то цена сему известна: даже такой неспециалист, как Рубан, поставил бы себе диагноз и сам, добровольно, пал в удушающие объятия врачей, предварительно распростившись с Космосом.

Непривычные то были ощущения, не напоминали они Рубану даже фантазий туманной юности, когда казалось порой, что ты - совсем не ты, а герой некоего видика, и дело происходит не в обычной жизни, а в пространстве никем не виданного еще фильма.

Нет, другое произошло с пилотом, пришло к нему, когда первая седина уже тронула висок: ощущение, что в пространстве, в искривленном пространстве за бортом корабля, тянущегося в Броске, присутствует серебристая туманность, почему-то подобная птице, чайке о распростертыми крыльями, и вслушивается, вчувствывается в его мысли, причем даже не в выстроенные логические цепочки, _внутренний голос_, а в недоступные самому Рубану мыслеобразы, а может быть - в глубинные течения души. И улавливал Рубан иногда - интерес, иногда - разочарование, досаду постороннего слушателя; затем Серебряная Чайка исчезала... Но самое тревожное, что после ее исчезновения, в те короткие минуты, когда не было на срочных дел, ни сна, ни переговоров - накатывало давящее ощущение одиночества...

Ничего подобного не происходило прежде - а у Рубана уже почти двадцать лет стажа. Ничего подобного не было у Ли. А вот у Паттега...

Впрочем, разве можно быть уверенным в том, что происходит с Паттегом? А вот чувствовать себя уверенно рядом а ним - можно.

С самых первых минут, когда на выходе из шлюзовой, на Трансплутоне, старший патрульный встретил Рубана и Ли, усталых и ошарашенных новостями, и до самого последнего часа полета все разворачивалось так, будто жизнь без Паттега была недожизнью или в крайнем случае преджизнью. Конечно, Рубан, крутил ус и ворчал при каждом удобном случае, как положено ворчать штатским, захваченным мобилизацией; конечно, Ли лоснился от чрезмерного удовольствия, когда выяснилось, что Паттег более чем благосклонно относится к возне с Диагностом; но справедливость требовала признать: с Паттегом все оказалось проще и веселее. Все получалось у Паттега, все раскручивалось без суеты и неразберихи; а как уютно становилось по вечерам в кают-компании! Даже заведомо бесстрастный Кок, околдованный старшим патрульным, превосходил сам себя, выжимая из электронной памяти фантастические рецепты; а истории, россказни и байки из только-только нарождающегося фольклора Патруля не истощались и не повторялись.

За неделю до старта прилетели жены Рубана и Ли; сколько там того общения! - но даже они отметили Паттеговское обаяние.

И только в полете, когда "Вайгач" уже шел в искривленном пространстве к Угольному Мешку и вновь явилась Серебряная Чайка - показалось Рубану; что на этот раз "слушала" она (Он? Оно?) не только его, но и Паттега. Так ли? Но прямо спросить у Володи Рубан не решился.

Корабль-разведчик "Вайгач" летит по периферии Угольного Мешка.