Гонки с дьяволом   ::   Кузьменко Владимир

Я не верю, а действую. Чувствуешь разницу в понятиях? Я действую сообразно реальности. Причем тут предопределение?

– Но ты имеешь цель?

– И что?

– Ты веришь, что ее достигнешь?

– Отнюдь. Да, я хочу достичь ее. Но реальность нередко меняет условия. «Хочу» и «Верю» – разные понятия! Если же мозг одурманен верой, то к цели я буду идти, как робот. Метода не по мне! Предпочитаю знать!

– А я вот замечаю, что ты говоришь одно, а делаешь другое…

– Вот как?

– Ты пытаешься создать идеальное общество. На этом не раз ломали шею «мудрецы» и поумнее тебя. Когда-то и доктор Фауст пари проиграл… А с ним и душу!

– Насколько помню – нет! Поэт писал, что ангелы ее спасли.

– Ну это враки! Что черту в руки попадет – считай пропало.

– Так Гете – врал?!

– Конечно. Разве цензура могла допустить мою победу?

– Да, ты Фаусту поставил хитрую ловушку. Достичь идеала – значит остановить движение. Идеал – уже не идеал, если достигаешь его. То, что вчера было правдой, сегодня – ложь. Если не понять мудрости этого парадокса, значит застыть в понятии идеального, цепляться за все нарастающую массу лжи, топтаться на месте, тонуть в ней, имея миражи вместо цели.

– Значит, предлагаешь идти вперед? Кого же возьмешь с собой в дорогу? Человека? Этот сосуд мерзости! В нем – зависть, злоба, лицемерие, ханжество, пошлость, угодничество, низость, коварство…

– гордость, благородство, жажда познанья, доброта, способность к самопожертвованию во имя правды, любовь, разум… И еще – терпимость, милосердие… Но и то, о чем ты говорил, тоже есть.

– М-да… Вот все думаю, что же вы, люди, взяли от меня, а что – от Бога?

– Вот и разберитесь со Всевышним.

– А людям что – неинтересно?

– Мне – нет. Только в детстве интересно, на кого ты похож: на маму или папу. А потом уже интереснее – на кого похожи твои дети. В них – наши планы, надежды, будущее людей…

– Будущее? Хочешь, я покажу его тебе?

– Ловишь на слове?

– Однако ты упрям.

– Кстати, и это качество можешь внести в тот же список.

– В твой или мой?

– Пожалуй, в оба.

– Напрасно упрямишься. Я искренне хочу помочь…

– А я не менее искренне отказываюсь.

– Гордец. Перед кем заносишься? Ведь я могу тебя, как букашку,,.

– Можешь, не спорю. Но сила – не признак ума. А ведь ты ученым был, Геспер…

– Когда-то я не был чертом, и между людьми и мной царило полное согласие. Я всегда хотел помочь им. И сейчас…

– Знаю, ты и сейчас дал нам шанс…

– Разве все ты знаешь?..

– И не хочу!

– На что же ты тогда надеешься?

– Только на разум!

– Свой, что ли? Или… коллективный?

– Не только. На твой тоже.

– Вот как?

– Конечно. Если ты нас погубишь, чем, в сущности, станешь сам? Ты нами познаешь себя…

– Дерзишь. Ну-ну! И чем кичишься? Разумом! И как же он вам служит? Чем вы отличаетесь от тех, кто в этой мутной луже жрет друг друга? Те жрут и спят, а вы еще воспеваете это пожирание, вместо того, чтобы искать выход из порочного круга…

– Ты о чем?

– О чем?!!! Да ты только посмотри на то, что вы зовете культурой! Гомер… Что он воспел? Убийства и совокупленья… Разум… Итог его деятельности – пустыни, отравленные реки, моря, дыра в ионосфере… Не кажется ли тебе, что Природа наделила вас им по ошибке? Или я говорю неправду?

– Правду! Наша жизнь полна страданий из-за ошибок неокрепшего нашего Разума. Мы ищем, мечемся, порою сея зло…

– Не поздновато ли с поисками? Как видишь, доискались…

– Да, вполне возможно, что мы и погибнем. Знаешь, как гибнут дети, не справившись с болезнью. Собственно, человечество еще в детском возрасте. А дети творят порою зло, даже не понимая всей тяжести своих проступков.