Город, где умирают тени   ::   Грин Саймон

Шэдоуз-Фолл — это кладбище сверхъестественного, куда приходят умирать человеческие замыслы и свершения, мечты и надежды, легенды и сказки, когда в них перестают верить. То, во что люди верят достаточно глубоко, приобретает некую материальность, а с ней — жизнь, даже если вера потом угасает. Но все это не в реальном мире. И вот бродят надежды, легенды, герои, сказки, прячась в тени домов и глухих закоулков, никому больше не нужные, пока не попадут в Шэдоуз-Фолл. Здесь они наконец переступят порог Двери в Вечность и вычеркнут себя из числа присутствующих в этом мире — теперь уже навсегда. Они могут и остаться в Шэдоуз-Фолле, вновь обретя жизнь, чтобы затем состариться и умереть своей смертью.

Идея, по крайней мере, состоит в этом. Действительность же, как правило, куда как сложнее.



1. КАРНАВАЛ

В Шэдоуз-Фолл вновь пришел Карнавал. Время веселых торжеств и шумных попоек, парадов и ярмарок, чародеев и фокусников, маскарадных костюмов, восторгов и изумлений. Склоны Лампкиного холма, в которые упирается город, усеяли шатры, навесы, палатки, словно галлюциногенные грибы, выросшие по волшебству за ночь. Играли оркестры, танцевали парочки, дети с визгом проносились сквозь добродушные толпы гуляющих горожан, настолько переполненных счастьем и праздничным возбуждением, что им самим казалось, будто они вот-вот взорвутся и прольются на город ливнем неудержимого восторга и жизнелюбия.

Был ранний вечер середины ноября, но небо уже потемнело настолько, что на его фоне яркими разноцветными светляками горели бумажные фонари и сияли редкие пока россыпи фейерверков. Свежий ветер шевелил флаги, фонарики, платья дам, приправляя прохладу вечернего, пахнущего близящейся зимой воздуха запахами жареных каштанов и барбекю. Там и здесь в дюжине мест рождались и затихали песни: звуча вразнобой, они почему-то не мешали друг другу, но каждый раз находили согласие в некой общей гармонии.

Это было время восхваления жизни и всех живущих, время сказать последнее «прости» тем, кто уйдет через Дверь в Вечность, и время утешиться для тех, кто останется здесь, или тех, кто еще не нашел в себе достаточно мужества приблизиться к Двери. Даже те, в ком жизнь уже едва теплилась, могли помедлить перед шагом в темноту и неизвестность — на них никто не давил, никто не проявлял нетерпения: Дверь была всегда на своем месте, там она навеки и останется. Между тем это было время Карнавала, так что ешьте, пейте, гуляйте — жизнь не кончается, завтра Шэдоуз-Фолл встретит новый день.

Леонард Эш стоял в одиночестве подле ярко раскрашенного навеса, где предлагали подогретое с пряностями вино, но чашка оставалась забытой в его руке. Он смотрел на Карнавал и наблюдал за людьми — как одни подходят, другие уходят, счастливые каждым прожитым днем, полным надежд, смысла и значения. Он мечтал быть таким же, как и они. У Эша не было будущего, и все же он старался не слишком об этом горевать, хотя порой и скучал по тихим радостям будней — по делам, которые планируются заранее, по поездкам, которых больше не будет, по встречам с людьми. Так он и проводил день за днем, довольствуясь тем, что у него было.

Эш был уже три года как мертв, но жаловаться он не любил. Подобно каждому, утратившему свою реальность, Эш слышал постоянный зов Двери в Вечность, но Шэдоуз-Фолла покинуть не мог. Пока не мог. С высоты холма он глядел вниз на толпы гуляющих горожан. В опустившихся сумерках огни улиц величественным сиянием встречали наползавшую ночь. Никто не знал, сколько городу лет, — он был старше всех городских летописей. Эш привык находить утешение в его постоянстве, зная, что лишь один Шэдоуз-Фолл неизменен в неустанно меняющемся мире.