Город и звезды   ::   Кларк Артур

Кто, впрочем, мог быть уверен, что и сам Диаспар — не сон?

Саги, задуманные и записанные со времени основания города, были неисчерпаемы. Они затрагивали все чувства, обладали бесконечно изменчивыми тонкостями. Одни, популярные среди самых юных, были несложными повествованиями о приключениях и открытиях, другие — исследованиями психологических состояний, иные же — упражнениями в логике и математике, способными доставить изысканные наслаждения изощренным умам.

И тем не менее, вполне удовлетворяя друзей Элвина, у него самого саги оставляли чувство незавершенности. В них чего-то недоставало, несмотря на всю их многокрасочность, увлекательность, разнообразие тематики и мест действия.

Саги, в сущности, никуда не вели, — подумал он. Они всегда замыкались в узких рамках. В них отсутствовали широкие перспективы, просторные ландшафты, по которым тосковала его душа. И, главное, там никогда не было и намека на безмерность, в которой действительно развертывались деяния древнего человека

— на светоносную бездну между звездами и планетами. Художники, готовившие саги, были поражены той же странной фобией, что царила среди прочих обитателей Диаспара. Даже эти подставные приключения обязаны были происходить в уютных помещениях, в глубоких подземельях или в изящных маленьких долинах, скрытых горами от остального мира.

Тому было только одно объяснение. Когда-то давным-давно, может быть, еще до основания Диаспара, произошло нечто, не только подорвавшее любопытство и честолюбие Человека, но и изгнавшее его со звезд обратно, домой, под прикрытие крошечного замкнутого мирка в последнем городе Земли. Человек отказался от Вселенной и вернулся в искусственное чрево Диаспара. Жгучее, непобедимое стремление, некогда мчавшее его по Галактике и к туманным островам за ее пределами, полностью угасло. В течение бессчетных эпох ни один корабль не появлялся в Солнечной системе. Может быть, где-то среди звезд потомки Человека еще воздвигали империи и крушили солнца — Земле это было неизвестно и неинтересно.

Земле. Но не Элвину.



2

Комната была затемнена. Лишь одна из стен сияла наплывами и потоками цветов, переливавшимися в согласии с бурными грезами Элвина. Отчасти образ удовлетворил его — он просто влюбился в парящие горные цепи, вздымающиеся над морем. В этих возносящихся линиях были мощь и величие. Он долго разглядывал их и наконец загрузил в блок памяти визуализатора, чтобы сохранить на время работы над остальной частью картины. Тем не менее нечто неясное все время ускользало от него. Вновь и вновь он пытался заполнить пустые места. Прибор считывал сменяющиеся образы из его сознания и воплощал их на стене. Ничего путного не выходило. Контуры были расплывчатые и неуверенные, цвета грязные и унылые. Но, разумеется, и самый волшебный инструмент не был в состоянии помочь в поисках цели, неясной самому творцу.

Бросив свои труды, Элвин мрачно уставился на прямоугольник, который он старался заполнить прекрасными образами. Тот был на три четверти пуст. Поддавшись внезапному импульсу, он удвоил размеры уже созданного наброска и сместил его к центру картины. Но нет — это было бы слишком легким решением. Вся соразмерность исчезла. Хуже того — изменение масштаба выявило дефекты конструкции, отсутствие уверенности в этих на первый взгляд смело очерченных контурах. Все надо было начинать сначала.

— Все стереть, — приказал он машине.

Потухла голубизна моря, горы рассеялись подобно туману, и осталась лишь чистая стена. Словно и не было их никогда, словно они ушли в то забвение, что поглотило все моря и горы Земли еще за века до рождения Элвина.