И прольется свет   ::   Рыбкина Наталья

Она спотыкалась от усталости на каждом шагу, шаталась, словно пьяница после попойки, умоляюще простирала руки к деревенским жителям. До деревни оставалось добрая сотня шагов. За ее отчаянной попыткой выжить наблюдали самые бесстрашные жители деревни, не забывая при этом косится на алый шар солнца исчезающий за деревьями, мозолистые руки крепко вцепились в массивные двери.

Едва спрятался последний лучик, как двери захлопнулись, заскрежетали засовы. Только в домишке на окраине дверь осталась открытой, жильцы взволнованно наблюдали, как женщина вбегает в деревенские ворота. До заветного дома оставалось с десяток шагов, красавица напрягла усталые мышцы, с трудом преодолевая последние метры убежища от тьмы — простого крестьянского домика.

Торжествующий волчий вой раздался из леса одновременно со скрывшимся солнцем, казалось, он поставил подножку женщине, которая, охнув, без сил упала на крыльцо. По крайней мере, так показалось крестьянину, который рывком втащил ее в свой дом. Жена крестьянина торопливо опустила засов, дверь сразу содрогнулась от удара тяжелого тела. Снова раздался холодящий душу вой.

Супружеская чета вздрогнула, они отпрянули от двери, поминая Солнцеликих Богов допустивших подобную мерзость в их мир, нехорошими словами. Мужчина, немного подумав, помянул еще и родителей Богов и их возможных родственников. А за дверью бесновалось и билось злобное существо — порождение ночи.

Супруги не видели, что нежданная гостья наблюдает за ними. Они содрогнулись бы от страха, увидев, как красивые глаза женщины налились нечеловеческой злобой, а прелестные жемчужные зубки превратились в острые волчьи клыки. Гостья издала стон, страдающий и в тоже время томный. Мужчина торопливо приблизился к страдалице, посмотрел в ее глаза… Синие глаза встретились с карими, в них разгорелось такое пламя ненависти, что крестьянин ощутил ожог на своем лице. Он отшатнулся, попытался отвести взгляд, но уже не смог, разум и тело предали его. Жена, увидев, что муж замер и смотрит на гостью как кролик на удава, открыла, было, рот для язвительного замечания и… не смогла закрыть. Она увидела на шее мерзавки, хитростью пробравшейся в их дом, родимое пятно. Знак змеи, позорное клеймо нечисти, который бывает только у лерд — ведьм питающихся человеческим мясом. Крестьянка осторожно двинулась к серебряным дротикам, шла скорее инстинктивно, не надеясь на помощь оружия, но не желая умереть без боя. В деревушке Лисска робкие умирали первыми, зато выжившие были сильны духом и телом. Известно, что лерд можно убить только дивным цветком Алесса, цветущим только раз в году в глухом ущелье Черных гор. Она протянула взяла дротик и запела тихим решительным голосом:

Свет да погубит тьму.

Жизнь да осилит смерть.

Радость убьет беду.

Солнце дай силу — свет.

Ведьма, сморщила носик, пение ей не понравилось, но решила не отвлекаться на мелочи, пора было заняться завтраком. Она обняла мужчину, поцеловала в твердые губы. Тот вяло прижал к себе женское тело, не зная, что делать дальше, его разум блуждал во тьме, испуганная душа металась в глубинах сердца.

Его супруга продолжила пение, фальшивя и гнусавя, что крайне нервировало исключительный музыкальный слух ведьмы. Не в силах вынести этот вой, что песней зовется, лерда протянула руку к поющей женщине. Та закашлялась, словно поперхнулась, захрипела. Ее душили невидимые руки. Схватившись за шею, крестьянка попыталась оторвать их от своего тела, не вышло. Ведьма сжала пальцы в кулак, из груди женщины вырывались хрипы, лицо синело. Затем свет померк для крестьянки навсегда, она упала на пол, словно марионетка с подрезанными веревочками.

Ведьма в раздражении проворчала:

— Вот дура, если бы не пела — осталась жива. Я ж только мужчинами питаюсь.