Имя нам - Легион   ::   Сивинских Александр

Я забросил ключи в ближайшую сливную решетку и крадучись двинулся к месту обитания молодых специалистов ИНИИТП. Сегодня я по своей дурости пренебрег одним из главных спецназовских правил выживания: «Не суй голову туда, откуда не сможешь ее высунуть». Пока эту пустую баклагу еще не прижало окончательно, нужно было «ложиться на тюфяки». Рвать когти, одним словом. И чем дальше, тем лучше.

Вариантов, к счастью, было целых два, и я пытался спокойно взвесить каждый из них.

Можно махнуть в черт-те где лежащее, глухое и забытое властями лет десять назад село Шайтанкулово, в котором живет и трудится новый башкирский фермер, а мой школьный корешок Асхат. Надобно только иметь чуточку везения с электричками, попутками и постами милиции.

Можно сгинуть на пасеке у дядьки Прохора. Для этого придется где-нибудь раздобыть надувную лодку, так как плавать через не больно-то узкие лесные речки голышом в октябре дано далеко не всем.

«Ну, ладно, – пошел я на компромисс. – Для начала главное – удрать из города, а там видно будет».

Трудное решение было принято, и я несколько расслабился.

Вот тут-то и выскользнули из ближайшего подъезда три недобрых молодца со знакомыми лицами. Пока я колесил по городу, пытаясь не нарваться на дорожный патруль, мои недавние антагонисты выбрались, как видно, из баньки и настучали на меня в «Булат». Судя по тому, что не в государственные органы, меня собирались или сильно уродовать, или убивать.

Вел террористическую группу мой постоянный спарринг-партнер Никитка, остроумно прозванный Кожемякой. Других бойцов я даже по прозвищам не знал. Видать специально набирали тех, кто со мной знаком лишь шапочно – за исключением Никитки. Ну, с ним все было понятно. Уязвленное самолюбие. Кожемяка слишком часто страдал от невозможности порвать мне шкуру в тренировочных и аттестационных схватках. Силы хватало, а ума… Решил, значит, поквитаться.

У всех троих в руках были милицейские дубинки, и ухо надо было держать востро.

Мы закружились по скупо освещенному далеким фонарем двору. Я, как того требовала тактика, держался крайнего варнака, старательно уходя от остальных. Мстители за депутатскую честь тактике, видимо, не обучались, потому добросовестно бегали по выстраиваемой мною траектории. Она-то и завела двух безымянных героев за детскую избу на курьих ногах, оставив меня наедине с запыхавшимся Никитой. Пусть совсем ненадолго, но мне хватило и этого. Как одолеть Кожемяку, я отлично знал. И всего через мгновение от души вогнал отнятую дубинку в верхнюю треть его накачанного пресса. Дубинка оказалась гораздо тверже. Кожемяка завалился на пожухлую осеннюю травку и собачьи экскременты, безрезультатно хватая ртом холодный воздух. Минут десять на него можно было не обращать внимания.

Дальше дело пошло веселей. Я по мере сил отмахивался все той же дубинкой от супостатов, пытаясь снова завести их на выгодный мне ландшафт.

Удача не повернулась ко мне спиной. В отличие от одного из нападавших. Он неловко ступил на обломок кирпича и, пытаясь не упасть, подставил под удар голову. Я зевать не стал, приложился от души. Жаль, перестарался. Кожемякова дубинка по непонятной причине выскользнула из пальцев налимом. Я остался безоружным.

Последний вояка, играя в кинобоевик, отбросил благородно свой “анальгин” и пошел на меня пригнувшись и покачиваясь на полусогнутых ногах. Цену его благородству я понял, когда он филигранным движением выхватил, будто из воздуха, нож-бабочку, одновременно раскрывая его в боевое положение.

Я почти обрадовался. Паренек, конечно, забавлялся в жизни ножичком, это было заметно.