Империя крови   ::   Кнаак Ричард А.

Но ничего из остатков былой красоты не трогало беглого раба; там, где Гром изумленно разглядывал изображения прошлого, светло-коричневый минотавр видел лишь невозможность их практического применения.

— Легионеры с севера, людоеды на юге, — бормотал Фарос.

Он устало прикрыл глаза и повернулся к остальным — в то время как многие из его последователей в дополнение к кожаным килтам носили стальные нагрудники, Фарос беспечно оставлял верхнюю часть тела незащищенной. Густая грива широкой волной лежала на плечах, испещренных бесчисленными шрамами и ожогами, свидетельствами ужасного прошлого. Последние годы его именовали рабом, вором и мятежником. Никто не смог бы найти в нем и намека на некогда изнеженного юношу, одного из членов столичной «золотой молодежи» и племянника императора.

Фарос никогда не стремился к политике, но высокое родство заставило его заплатить еще более высокую цену. Сначала он очутился в покрытом пеплом Вайроксе, среди вулканов Митаса, осужденный трудиться во славу узурпатора Хотака. После неудачного восстания его отправили в такое место, где шахты Вайрокса показались оазисом, — рудники людоедов в Керне.

Там Фарос понял истинную глубину жестокости.

Там навсегда изменился.

И сейчас, чтобы мстить, он вернулся именно в Керн, а не в империю.

— Все как ты сказал, — произнес темно-коричневый воин, быстро сложив пальцы в символ Саргоннаса. Его отец был одним из последних жрецов Бога, потому Гром всегда верил в него, несмотря на то, что Боги, как известно, оставили Кринн десятилетия назад. Его вера только укрепилась, когда поползли слухи о возвращении Богов и Саргоннаса. — Клянусь Рогатым, это несомненный знак...

— Знак того, что у командиров Арднора больше воображения, чем у его отца, — фыркнул Фарос, посмотрев на черную фигуру, выделяющуюся среди остальных. — А что ты скажешь?

— Ведет ли их глупец или герой, но легионеры теперь действуют гораздо хитрее, — ответил тот.

— А если их ведет твой брат?

Черные как смоль глаза Бастиана сузились:

— Если бы Арднор был среди них, я бы первым бросился добывать его рога, и ты знаешь это.

Фарос мрачно кивнул:

— Именно поэтому ты и находишься среди нас, Бастиан... — Он внезапно повернулся и пошел прочь, в пыльный лабиринт ходов, уводящий внутрь Храма. — Всем полная готовность! Настало время поприветствовать милых паломников... и нашими клинками указать им путь в потусторонний мир!

Людоеды и легионеры были уверены в своей награде за эту победу. Император Арднор, недавно занявший трон после «несчастного случая», как он всегда подчеркивал, назначил главами многих легионов командующих из числа верных Защитников. Тех, кто прежде всего был верен ему и Храму Предшественников. Они железной рукой навели дисциплину, безжалостно карая за малейшую провинность. Основной задачей теперь было истребление мятежников, а главное — их лидера, Фароса. Тому, кому улыбнется удача, можно было рассчитывать на богатство, награды и милость из имперской столицы, Нетхосака.

Людоедам также хотелось уничтожить мятежников, но у них были и другие цели. Приказы приходили не от их номинального повелителя, Великого Кхана, а от истинного владыки Керна и Блотена. Великий Лорд Голгрин особым вердиктом повелел доставить предводителя мятежников к нему, предпочтительно живого, но можно и одну только голову. Фарос и так стоил ему правой руки, отрубленной в последнем сражении, — и эта невидимая рука болела и призывала к мщению.

Командующие поддерживали лишь самую минимальную связь между армиями, чтобы случайно не навредить друг другу, но не оказывали помощь в сражении. Старая расовая ненависть была еще слишком сильна — так быстро ее не могли смягчить никакие договоры между Хотаком и Голгрином.

Кожаные походные барабаны глухо рокотали, подгоняя людоедов.