Иностранные известия о восстание Степана Разина   ::   А. Г. Маньков под редакцией

) В значительной части третьего параграфа на основе обильной литературы автор излагает взгляды западных авторов, ведущих происхождение русских непосредственно от древнейших племен Причерноморья – скифов, роксоланов, мосхов. (Тенденция связывать происхождение русских-московитов с близкими им по созвучию племенами, известными из свидетельств античных авторов, была широко распространена в Западной Европе с XV в. (Такого рода концепция получила широкое хождение и в России в конце XVII – XVIII в. От скифов начинал русскую историю Андрей Лызлов. Эта концепция получила отражение в переписке Лейбница с Петром I, в сочинениях Г. Байера, позднее – Ломоносова и др. (С. А. Семенов-Зусер. Скифская проблема в отечественной науке. Харьков, 1947, с. 9 – 25).)При изложении истории с конца XV в. у И. Марция наблюдается попытка самостоятельного подхода к оценке событий и деятелей того времени. Говоря об особенностях труда И. Марция, отличающих его от ряда других сочинений или записок о России XVI-XVII вв., созданных преимущественно послами или членами посольств, побывавшими в России, (См., например: Я. Рейтенфельс. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. М., 1905, с. 17, 18, 34, 38 и др. – Сказание Рейтенфельса вышло в Падуе в 1680 г.)следует отметить обилие ссылок на литературу, которые или вовсе отсутствуют у других авторов, или наличествуют в минимальной мере. Ссылки на авторов и их сочинения (обычно в сокращенной форме) Марции включает в текст своего труда и дает их в ходе изложения. Им использованы 5 античных авторов и 71 автор средневековья и нового времени. Поскольку отдельные авторы привлекаются по нескольку раз, общее число ссылок доходит до 150. В отдельных случаях изложение принимает вид сплошной библиографической сводки (см. с. 53 – 55). Для читателя нашего времени эта сторона книги Марция представляет несомненный и даже первостепенный интерес – перед нами если не полная, то во всяком случае значительная библиография западноевропейской литературы того времени о России.

Отчасти с первых страниц, но особенно это заметно начиная с Ивана III, изложение носит сложный характер – автор нередко приводит по тем или иным вопросам внешних сношений и внутреннего состояния Русского государства различные литературные мнения, сталкивает их и только после этого выносит свое суждение, которое либо совпадает с одним из мнений, либо является самостоятельным. Так, касаясь вопроса о царском титуле и взаимоотношений русских царей с римскими папами, Марции резко критикует автора «Галльского Меркурия» за неточности и противопоставляет ему Габриеля Грамонда и отчасти Павла Иовия и Павла Пясецкого. Но тут же он ставит под сомнение некоторые утверждения Иовия и Пясецкого, ссылаясь на Герберштейна. Более того, Марции изобличает П. Иовия в противоречивой оценке взаимоотношений Василия III с папой и императором (с. 56). В итоге критического разбора литературы Марции приходит к правильному пониманию изменений в великокняжеском и царском титуле как выражения роста территории и могущества государства, персонифицированного в лице великого князя или царя. Вопрос о титуле, правильности его написания занимал одно из первостепенных мест во внешних сношениях России. Вот почему западные авторы, а вслед за ними и Марции уделяют большое внимание состоянию вопроса о титуле.

Другой пример. Марции решительно выделяет суждения об Иване Грозном французского историка Жака де Ту (Туана) и «Истории Московии», изданной Эльзевирами, противопоставляя их взглядам других авторов, видевших в Грозном только тирана. По мнению самого Марция, Иван Грозный «величием духа… оказался достоин своего державного назначения» (стр. 58).

В вопросе о самозванстве или подлинности пришельца из Польши, царя Дмитрия, автор также сталкивает ряд мнений западных авторов.