Иные   ::   Диксон Гордон

– Можете называть меня Блейз, – произнес человек мягким, но звучным баритоном, вызывавшим какой-то невольный трепет – непонятно почему – даже у пассажиров ховера, хотя они прекрасно знали говорившего. У него были темно-карие глаза, казавшиеся почти черными, высокий гладкий лоб, обрамленный темными, чуть волнистыми, коротко остриженными волосами. – Я говорю не от имени какой-либо церкви, – тем временем продолжал он все тем же странно запоминающимся внушительным голосом, – партии или группы политиков. Можно сказать, что я просто философ. Философ, влюбленный в человечество и озабоченный тем, какое будущее его ожидает…

Голос заполнял машину, овладевая вниманием пятерых пассажиров, несмотря на то что они не раз уже все это слышали и были знакомы с его обладателем. Только раз Джошуа искоса взглянул на сидящего рядом отца и заметил: глаза Генри стали похожи на бело-голубые камни, усеивавшие их участок и поле.



Глава 2

Блейз Аренс в глубокой задумчивости расхаживал по комнате.

Прошел уже час с тех пор, как он вернулся с утреннего сеанса записи. Черный плащ с алой подкладкой, ставший неотъемлемой частью облика Блейза, был небрежно брошен на одно из кресел. Из-под складок плаща виднелась старинная книга о птицах Старой Земли, раскрытая на странице с изображением кречета с поднятой и немного повернутой вбок головой, хищным сомкнутым клювом и безжалостным взглядом.

Но Блейза она уже не интересовала. Его длинные ноги мерили просторный холл все более широкими шагами до тех пор, пока он не начал пересекать его из конца в конец всего за шесть шагов. Блейз отличался необычайно высоким ростом, хотя был пропорционально сложен и мускулист, и сейчас чуть ли не задевал головой высокий потолок холла. Помещение казалось слишком тесным для него, как могла бы показаться тесной клетка, где с лихвой хватает места нескольким канарейкам, для одного-единственного быстрокрылого хищного кречета вроде него. Нетерпеливого кречета, которого надолго не задержит никакая клетка.

Собственно говоря, у него никогда и в мыслях не было долго задерживаться здесь. Еще семь лет назад перед ним встала проблема выбора жизненного пути. Тогда, как, впрочем, и сейчас, он мог избрать одно из двух. Либо принять человечество таким, как оно есть, и обречь себя на унылое существование.

Либо попытаться все изменить.

Прошедшие годы и тысячи часов неустанной работы над собой превратили его тело и ум в необходимые для этого совершенные инструменты. Впервые он оказался здесь, на Ассоциации, и переступил порог дома дяди Генри Маклейна шестнадцать лет тому назад. Мать Блейза решила избавиться от него: сын стал для этой женщины живым напоминанием о том, кто она есть на самом деле. Первые семь лет жизни с ней привели его к осознанию того, как ужасно он одинок, еще через два года он понял, что среди нескольких миллиардов людей, населяющих шестнадцать обитаемых миров, нет ни одного человека, способного понять его. Следующие два года ушли на то, чтобы заставить мать прийти к решению избавиться от него.

Блейз, видя, какое важное место занимает религия в жизни Генри и двух его сыновей, в глубине души еще не утратил надежду сблизиться хоть с кем-нибудь и попытался обрести себя в их вере. Но искренне уверовать он так и не смог, а лицемерить ему не хотелось. В конце концов, когда истово верующие прихожане той же маленькой церквушки, которую посещало и семейство Генри, изгнали Блейза, он покинул ферму почти с радостью.

Свое решение о том, каким должен стать его жизненный путь, он принял, когда судьба свела его со старшим сводным (а возможно, и родным – это ему еще предстояло когда-нибудь выяснить) братом Данно.

Учитывая то, что он был одинок, и масштабность своей цели, Блейз отлично понимал, сколько сил потребуется на осуществление всех его планов.