Исчадия разума   ::   Саймак Клиффорд Дональд

А утром я с полным удовольствием запрягу конягу и выручу твою телегу из беды.

– Но она торчит поперек дороги и мешает движению.

– Мистер, – подала голос женщина от плиты, – пусть это вас не тревожит. Эта дорога никуда не ведет. Перевалит за холм, дойдет до заброшенного дома и исчезнет.

– Говорят, – вставил мужчина, – там в доме водятся привидения.

– Может, у вас есть телефон? Я бы мог позвонить…

– Нет у нас телефона, – отозвалась женщина.

– Никогда не мог понять, – заявил мужчина, – на что людям телефон. Все время брякает. Кто-то звонит просто от нечего делать. А человеку не остается ни одной спокойной минуты.

– Телефоны денег стоят, – заметила женщина.

– Я мог бы спуститься по дороге пешком, – не унимался я. – Там ниже есть еще одна ферма. Может, у них…

Хозяин ожесточенно затряс головой.

– Давай бери стакан и отхлебни чуток. И не думай пройтись по этой дороге пешком, если дорожишь жизнью. Не в моих привычках говорить о соседях дурно, но никому не дозволено держать свору таких свирепых псов. Конечно, они стерегут дом и отгоняют лисиц, но жизнь человека не стоит ни гроша, если он напорется на них в темноте…

Я поднял стакан и пригубил спиртное. Оно было дрянь дрянью, но внутри будто зажегся маленький костерок.

– Никуда вам неохота идти, – заметила хозяйка в мой адрес. – Дождь начинается…

Я отхлебнул еще глоток, и вкус самогона определенно улучшился. Он был вдвое слаще, чем в первый раз, и костер разгорелся сильнее.

– Устраивайтесь поудобнее, мистер Смит, – сказала хозяйка. – Я собираюсь подавать на стол. Отец, дай-ка ему тарелку и чашку.

– Но я же…

– Ерунда, – перебил хозяин, – ты ведь не откажешься с нами поужинать, не правда ли? Старуха сготовила похлебку из свиной грудинки с зеленью, и на пробу похлебка была хороша. Никто на свете не варит такую похлебку лучше. Я тут сидел и пускал слюнки, поджидая, покуда она поспеет… – Он взглянул на меня пристально и задумчиво. – Держу пари, тебе вовек не доводилось пробовать настоящей свиной грудинки. Это не городская еда.

– Ошибаетесь, – ответил я. – Доводилось, только много лет назад.

Скажу по совести, я был голоден, и свиная грудинка представлялась мне чудом из чудес.

– Давай, – сказал хозяин, – приканчивай свой стакан. Тебя проберет до пяток.

Я прикончил самогон, а он полез на полку, достал оттуда тарелку и чашку, а из ящика – вилку, ножик и ложку, и очистил мне место за столом. Женщина подала еду, водрузив кастрюлю в центре стола.

– Ну вот, мистер, – сказала она, – пододвиньте стул поближе к тарелке. А ты, отец, вынь-ка трубку изо рта. – И пояснила для меня:

– Довольно и того, что он никогда не снимает шляпу, даже спит в ней, но я не перевариваю, когда он сидит за столом и норовит засунуть вилку в рот, не разжимая зубов, чтоб не выпустить трубку. – Она уселась на свое место и вновь обратилась ко мне:

– Действуйте, лезьте в кастрюлю и накладывайте, сколько хотите. Это не ресторан, но у нас чисто и еды вдосталь, и надеюсь, вам придется по вкусу…

Еда оказалась очень вкусной и сытной, и ее действительно было вдосталь: словно, подумалось мне, они заранее предвидели, что к ужину пожалует кто-то третий.

В разгар ужина начался дождь. Он перешел в ливень, плотные его полосы хлестали по шаткому домику с таким шумом, что приходилось повышать голос, лишь бы расслышать друг друга.

– Ничего нет лучше свиной грудинки, – заявил хозяин, как только скорость, с какой он поглощал еду, начала снижаться, – ну может, кроме опоссума. Возьмешь опоссума, сготовишь его с молодой картошкой – и уж поверь, лезет в глотку ну как по маслу. Мы, бывало, частенько его готовили, да вот уж не упомню, когда в последний раз.