Камень   ::   Родионов Станислав Васильевич

Рябинин сел за стол, предвкушая радость от дешифровки этих мыслей. Конечно, много глупости; конечно, много банальности... Да ведь и крупицы золота тоже моют в пустом песке. В конце концов, свобода состоит не в том, чтобы ничего не делать, а в том, чтобы делать с охотой...

В дверь поскреблись. Он знал, что будут стучаться, скрестись, заглядывать и заходить. Но мимолетно, как к отпускнику.

- Да-да! - весело крикнул Рябинин.

В приоткрытую дверь заглянул, как ему почудилось, снежный ком. Но под комом розовело девичье лицо - за снег он принял белизну огромной меховой шапки. Из-под нее с живым любопытством смотрели темные большие глаза, ожидая вопроса.

- Вам кого?

- Вы следователь Рябинин?

- Да.

Ему показалось, что в ее глазах прибыло любопытства. Но он мог и не разглядеть - далеко они были, ее глаза. Девушка же молчала, белея головой в темном проеме двери.

- Что вы хотите?

- Посмотреть на вас.

И она пропала, словно ее и не было. Нет, была - почти неуловимый запах тех тончайших духов, которые берегут для театра, дошел до него, может быть, несколькими молекулами. Это заглядывание Рябинина не удивило - заглядывали. Чтобы увидеть следователя с лупой в одной руке и с пистолетом в другой.

Он развязал папку и вытянул из почти спрессованной бумаги какой-то листок. Первая запись, как хорошая шифровка, ввела его в тихое раздумье. "Т. Т. есть умень. пол. уд. от любого т., к. б. он ни был". Сокращения, буквы, намеки... Не язык, а кабалистика. Но он знал эти сокращения. "Т.Т." означает "творческий труд". "Пол. уд." - "получать удовольствие"... Минуты пошли, перекладывая иероглифы на мышь, которая вышла цельной, может быть, даже и мудрой: "Творческий труд есть умение получать удовольствие от любого труда, каким бы он ни был".

Дверь открылась без стука, невесомо и медленно, так медленно, что Рябинин успел подумать о визите кого-нибудь из коллег. Но огромная шапка снежной белизны теперь у порога не задержалась - девушка прошла на середину кабинетика. На ней была пушистая шубка из того же меха, что и шапка. И в руках сумочка светлой кожи, вроде бы тоже отороченная белым мехом - или Рябинину захотелось, чтобы она была им оторочена для полноты образа. Незнакомка сложила руки на груди, и ее сумочка повисла выжидательно. Девушка молчала, разглядывая следователя странным, каким-то изумленным взглядом, точно увидеть его тут не ждала, а если и ждала, то совсем-совсем другим.

Рябинин, чуть сбитый этим взглядом, непроизвольно поправил галстук:

- Слушаю вас.

- Мне нужно поговорить.

- Обратитесь в канцелярию.

- Но я хочу поговорить с вами.

- Почему именно со мной?

- Бывает, что хочется с человеком поговорить...

- Бывает, - согласился Рябинин. - Пройдите в двенадцатую комнату, там сейчас принимает заместитель прокурора.

Но она не шевельнулась - стояла, как полярный мишка на льдине, который услышал гул самолета.

- Вы меня не поняли? - спросил Рябинин.

- Это вы меня не поняли.

- Что я не понял?

- Я хочу поговорить с вами.

- А я отсылаю вас к человеку, который специально посажен для разговоров.

- Мне казалось, что следователи обожают беседовать.

- Да, по уголовным делам.

- У меня как раз уголовное дело.

- Какое?

- Я убила человека.

- Садитесь, - машинально предложил Рябинин, подавшись вперед, как птица перед прыжком в воздух.

Она села, расстегнув свою теплейшую шубку.

- Кого, где, когда?.. - быстро спросил он, впиваясь в нее взглядом.

Этот взгляд, уже независимый от него, скрестился с ее взглядом, веселым и нагловатым.

- Неужели вам нечего делать? - спросил он чуть не обидчиво, теряя прилившую было энергию.

- Я пошутила...

- Нашли чем шутить, - буркнул Рябинин, отключаясь от нее, после чего девице оставалось только встать и уйти.

- Извините, но я была вынуждена. Вы же не хотите со мной говорить...