Исповедь травы   ::   Мазова Наталия

И кому нужна теперь ее хваленая красота, единственное, кроме имени, отцово наследство? Красота, уже год как ставшая несомненной и обещавшая развернуться в нечто большее...

А впрочем, известно, кому. Красивая женщина, любовь с которой не оставляет последствий...

За окном темнело. Она взяла со стола зеленую свечку в форме белки, символа этого года. Оглядываясь на дверь, коснулась пальцами фитиля - и тут же над свечкой вспыхнуло маленькое дрожащее пламя.

Угнела! Она гордилась этим и тем, что внешностью удалась в своего непонятного отца. И ни за что и никогда не променяла бы его имя на респектабельно звучащую фамилию Ковенска.

Она полезла на стул, желая поставить свечу повыше - и снова резанула острая боль между ног.

- Ненавижу! - исступленно воскликнула она, стоя на стуле и держа свечу в протянутой руке. - Ненавижу этот гребаный Ругиланд! И президента Виторию ненавижу с ее проклятой программой сохранения генофонда! И все это благополучное семейство Ковенски тоже ненавижу! И ящик ваш с идиотскими сериалами, и институт, и вообще химию нашу наследственную, и весь этот мир!!! Господи, если ты действительно есть, скажи неужели нигде в мироздании нет места, где я смогу жить так, как я, а не как надо им?! Хочу туда! Хочу!

(Тогда она еще очень легко бросалась этим словом "ненавижу", ибо было ей лишь неполных семнадцать лет. Всем нам в этом счастливом возрасте хотелось умереть как можно более красиво и посмотреть, как наши близкие будут плакать над нашим гробом...)

Она резко дернула вниз руку со свечой - и вдруг замерла ошеломленно, глядя расширившимися глазами на повисшую перед ней в воздухе... трудно сказать, что это было. Словно комната, тонущая в полумраке, была всего лишь изображением на холсте, но кто-то полоснул по холсту ножом, и в разрезе проглянуло небо, сияние дня...

- Что это? - выговорила она растерянно. И словно отвечая на этот вопрос, перед ее мысленным взором нарисовалась картинка: лес, поляна у ручья, над которым склонились рябины с едва начавшими желтеть ягодами... а на траве у ручья сидит маленькая девочка с глазами в пол-лица и играет на флейте печальную песенку.

Она поставила свечу на стол. Еще раз оглянулась на дверь. "Лживая, коварная змея! Знай же - он мой и только мой!" донесся истеричный женский вопль телевизора. Светлый разрез дрогнул, словно испугавшись, но никуда не делся, наоборот вроде бы стал еще шире. Ей показалось, что туда можно протиснуться...

Она протянула руку к полке, сняла оттуда заветную тетрадку, на обложке которой большими корявыми буквами было нацарапано: "МОИ СТИХИ. ХИ-ХИ!" Вырвала последний чистый лист и торопливо вывела на нем: "Мама, я пошла погулять, постараюсь вернуться к ужину". Еще секунду помедлила, затем засунула тетрадь за ремень штанов, зажмурилась... и шагнула со стула.

Она не знала, что больше НИКОГДА не вернется в эту комнату, в которой после ее ухода ничего не изменилось. Вот только свеча погасла сразу же, как только за ушедшей по закону Истока затянулся разрыв ткани мироздания.

2

Стражи на лестнице, ведущей в Башню Теней, нервно поглядывали на восток - оттуда на Город надвигалась дождевая туча, а над лестницей не было ни навеса, ни магического щита. Не очень-то весело стоять в карауле, когда на тебя обрушиваются холодные потоки дождя, за две минуты выпивающие тепло тела...

Порыв ветра закрутил на асфальте высохшие чешуйки тополиных почек и хлестнул непонятно откуда взявшимся песком по щеке Дэлва.

- Пойдем, что ли, внутрь, - бросил он Гиару. - В конце-то концов, мы не почетный караул, а Стражи, встречающие гостей. А какие гости могут быть в дождь...

- Погодим еще, - отозвался Гиар. - Хлынет, тогда и спрячемся. Откуда ты знаешь, может, кто-то из них движется сюда за Именем, - он повел плечом в сторону нескольких торопящихся куда-то прохожих. - Например, она.

Гиар, как всегда, не ошибся.