Измена (Книга Слов - 2)   ::   Джонс Джулия

Его раздробленное отражение маячило в разбитом зеркале, но Кайлок не смотрел туда: темное желание овладело им - при взгляде в зеркало он увидел бы, как стекленеет и меркнет его взор, и не узнал бы себя. Он вынужден был утолить снедающий его голод, чтобы этот голод не пожрал его душу. Он приблизился к постели. Девушка со стоном отвернулась от него. Он постоял над ней - и его руки, убившие короля, сорвали с нее рубашку.

Спускаясь крутыми витками туда, где страх сливается с желанием, Кайлок забылся. В ушах его звучал голос матери, а перед глазами стояло лицо Катерины Бренской.

I

- От этой скачки мне все печенки растрясло, Грифт.

- Понимаю тебя, Боджер. Однако нет худа без добра.

- В чем же добро, Грифт?

- Равновесие, Боджер. Ни от чего так исправно не бегаешь в кусты, как от хорошего галопа.

- Ты у нас мудрец, Грифт, - признал Боджер, погоняя своего мула. - Но мне все-таки сдается, что мы с тобой зря вызвались ехать в Брен. Если б я знал, что нам достанется самая грязная работа, нипочем бы не сделал этого.

- Да, убирать навоз за лошадьми - не самое лучшее занятие на свете. Но эта работа неизбежно должна была достаться нам. Мы тут ниже всех по званию. И все-таки нам повезло, раз нас причислили к избранным. Больше никому из солдат не позволили ехать с королевской гвардией. Нам с тобой выпала большая честь.

- Это ты так твердишь, Грифт, - проворчал Боджер. - Остается только надеяться, что бренские женщины и вправду так хороши и доступны, как ты уверяешь.

- Можешь на меня положиться, Боджер. Разве бывал я когда-нибудь не прав по части баб?

- Отдаю тебе должное, Грифт. Есть немного такого, чего бы ты о них не знал.

Оба приятеля поспешали за большой кавалькадой, насчитывающей более ста пятидесяти человек: сотня королевских гвардейцев, два десятка людей Мейбора, всевозможная челядь и погонщики вьючных лошадей.

- Я, кажется, понял, отчего хальки такие мерзавцы, Грифт. Это из-за здешней погоды. Каждый день метет.

- Точно, Боджер. Три недели такого пути хоть кого доконают. При хорошей погоде мы уже добрались бы до Брена. А тут из Халькуса только-только выехали. Но самый большой холод идет не от погоды.

- Ты о чем это, Грифт?

- О лорде Мейборе и Баралисе. Рядом с этими двумя и северный ветер кажется ласковым.

- Тут ты прав, Грифт. С самого отъезда они глядят друг на дружку, словно палач на жертву в прорези своего капюшона. - Боджеру пришлось натянуть поводья, ибо его мул норовил свернуть не туда, куда хотелось всаднику.

- Да уж, любовью меж ними и не пахнет. Ты заметил, что они даже шатры свои ставят на турнирном расстоянии один от другого?

- Не говоря уж о том, что Мейбор весь день едет во главе колонны, воображая себя королем, а Баралис плетется в хвосте, словно раненый.

- Так я, по-вашему, раненый?

Приятели испуганно обернулись - между ними втиснулся Баралис со смертельно бледным лицом и взором, отражающим сияние снегов.

Солдаты онемели. Боджер от испуга чуть не вылетел из седла. Королевский советник продолжал с грозной, хотя и потаенной улыбкой на тонких губах:

- Ну, судари мои, что ж это вы так сразу языки прикусили? - Его красивый, звучный голос не совпадал с холодностью взгляда. - Миг назад вы были куда как говорливы. Уж не северный ли ветер заморозил ваши уста? Или вы просто сожалеете о том, что сболтнули?

Грифт видел, что Боджер собирается что-то ответить, и, чуя всем нутром, что рта лучше не раскрывать, знал также: если он, Грифт, сейчас не заговорит, Боджер ляпнет такое, от чего станет еще хуже.

- Мой приятель еще молод, лорд Баралис, и за утренней трапезой влил в себя слишком много эля. Он только шутил и не хотел сказать ничего худого.

Королевский советник помолчал немного, потирая подбородок рукой в перчатке.