ЭТЮД В ИЗУМРУДНЫХ ТОНАХ   ::   Автор неизвестен

– Получишь шесть пенсов, если сможешь подробно описать того джентльмена, который дал тебе записку.

Паренек сказал, что его зовут Уиггинс. Он попробовал монету на зуб, затем спрятал ее и поведал нам, что тот весельчак, который передал ему записку, был очень высок, темноволос и – добавил он – курил трубку.

Записка лежит сейчас передо мной, и я позволю себе вольность привести здесь ее содержание.

Дорогой сэр!



Не могу обратиться к Вам, как к «Генри Кэмберли», поскольку у вас нет никаких прав на это имя. Я был немного удивлен, что Вы не представились Вашим подлинным именем, ибо это имя славное, и оно делает Вам честь. Я читал несколько Ваших работ, за которыми я стараюсь следить. Мы даже весьма плодотворно переписывались с Вами два года назад в связи с некоторыми теоретическими противоречиями Вашего труда по динамике движения астероидов.

Вчера вечером я был очень рад, наконец, познакомиться с Вами лично. Позвольте дать несколько небольших советов, которые помогут Вам сэкономить усилия и время, если вы и дальше будете заниматься той профессией, которую избрали. Во–первых, курильщик может, конечно, носить в кармане абсолютно новую, ни разу не опробованную трубку, да еще и без табака, но выглядит он при этом крайне подозрительно – по крайней мере, столь же подозрительно, как и антрепренер, не имеющий ни малейшего представления об обычных расценках на оплату заграничных турне, которого сопровождает молчаливый военный офицер в отставке (Афганистан, насколько я могу судить). К тому же, поскольку Вы совершенно верно заметили, что у улиц Лондона есть уши, Вам может пригодиться в дальнейшем привычка не садиться в первый же кеб, который проезжает мимо. Кучер в кебе тоже не лишен ушей, особенно, если он решает использовать их по назначению.

Тем не менее, Вы, безусловно, правы в одном из Ваших предположений: я действительно заманил мерзкого полукровку ав ту комнату в Шордитче.

Если Вас это заинтересует после того, как Вы получили некоторое представление о его вкусах и привычках, я сказал ему, что приготовил для него девушку, похищенную из монастыря в Корнуолле. Она раньше никогда не видела мужчины, так что одно лишь касание и вид его лица повергнут ее в совершенное безумие.

Если бы она существовала на самом деле, он наслаждался бы ее безумием, овладевая ею, как человек, который высасывает мякоть спелого персика, оставляя только сморщенную кожуру и косточку. Я видел, как они это делают. Я видел, как они совершают и куда более ужасные вещи. Мы не должны платить такую цену за мир и процветание. Она слишком высока.

Добрый доктор (он разделяет мои взгляды и действительно написал ту небольшую пьесу, поскольку у него есть некоторый литературный талант) ждал нас со своими ножами.

Эту записку я посылаю не в знак издевки, мол, «поймай меня, если сможешь», – мы с достопочтенным доктором уже отбыли, и вам нас не найти, – но лишь для того, чтобы сказать: мне было очень приятно хотя бы на мгновение почувствовать, что у меня есть достойный противник. Несравненно более достойный, чем все твари из Бездны.

Боюсь, «Актерам Стрэнда» придется искать себе нового предводителя.

Не могу подписаться Верне, и до тех пор, пока охота не завершена и мир не вернется на пути своя, прошу Вас думать обо мне просто как о

Rache



Инспектор Лестрейд выбежал из комнаты, громко отдавая приказы своим людям. Они заставили Уиггинса привести их на то место, где странный человек отдал ему записку – будто Верне стал бы их дожидаться, покуривая трубку. Мы с моим другом наблюдали из окна за суетой и качали головами.

– Они остановят и обыщут все поезда, которые отправляются из Лондона, все корабли, которые отбывают из Альбиона в Европу или в Новый Свет, – проговорил мой друг.