Эффект Лазаря (Пандора - 2)   ::   Херберт Фрэнк

- Бикель потер подбородок и глянул на гавань. Прибывшие были гораздо выше островитян.

- Помоги нам, Иисусе, - прошептал Бикель. - Когда мы создавали Корабль... то даже не подозревали... - Он покачал головой.

- Я бы на твоем месте не рассказывал о Корабле каждому встречному-поперечному, - предостерег его Бретт. - Некоторым богоТворителям это может не понравиться.

- Хочешь - глотай, не хочешь - давись, - огрызнулся Бикель. - Корабль был создан людьми. Такими, как я. Нашей целью было создание машинного разума.

- А когда вы преуспели в создании этого... разума, - подхватила Скади, - он...

- Он одержал верх, - произнес Бикель. - Заявил, что он - наш бог, и потребовал, чтобы мы решили, каким образом будем его богоТворить.

- Как странно, - пробормотала Скади.

- Лучше вам сразу в это поверить, - заявил Бикель. - Здесь хоть кто-нибудь знает, как долго мы пробыли в гибернации?

- А какая разница? - вопросом на вопрос ответил Бретт. - Вы здесь, и вы живы. Из этого вам и следует исходить.

- Эй, малыш! - крикнул Твисп из коридора. - Пошли! Я буду ждать тебя у причала. Столько всего случилось. Тут повсюду морянские подводные патрули рвачей отстреливают. Даже эти рвутся на сушу.

- Идем. - Бретт взял Скади за руку и направился в коридор.

- Ваата и Дьюк исчезли, - сообщил Твисп. - Кто-то открыл бассейн, и они просто... исчезли.

Бретт почувствовал, как вспотела его рука в ладошке Скади. "Гэллоу?" Да нет, Гэллоу мертв. Может, кто-то из его людей? Бретт ускорил шаги.

Из гавани донесся странный раскатистый звук.

- Что это? - насторожилась Скади.

- Ты что, никогда кукареканья не слышала? - удивился Бикель, следовавший за ними на небольшом расстоянии.

- Их дирижаблики принесли. - Твисп вышагивал впереди. - Петухами называются. Это что-то вроде криксов.

В мире будете иметь скорбь; но

мужайтесь: Я победил мир*.

______________

* Иоанн, 16, 33.

Христианская "Книга мертвых"

Ваата покачивалась на ложе из побегов келпа, время от времени поглядывая сверху вниз на Дьюка, спавшего в изгибе ее могучего левого локтя. Восходящее малое солнце заливало всю эту картину резкими косыми лучами. Невысокие волны мерно набегали на могучие листья, орошая их влажной пеной.

Когда кто-то из двоих начинал испытывать голод, микроскопические реснички келпа проникали в кровоток, вливая питательный раствор - от келпа к Ваате... от келпа к Дьюку. А от Вааты перетекала в ответ генетическая информация, сохраненная в нетронутом виде в ее клетках, - от Вааты к Аваате.

"Какое чудесное пробуждение", - подумала Ваата. Любознательные стебли келпа добрались до ее бассейна там, в Вашоне, - а вслед за ними пришла большая волна, которая смыла и наблюдателей, и капеллан-психиатра. Стебли осторожно подхватили Ваату и Дьюка и увлекли в море на поверхность ночьстороны. А там быстрое течение понесло их прочь от изуродованной туши Вашона.

На некотором расстоянии от Вашона щупальца дирижабликов извлекли обоих из келпа и принесли в это место, где не было ничего, кроме моря.

В объятиях дирижабликов Ваата и пережила свое истинное пробуждение.

Как чудесно... все эти сохраненные человеческие жизни... голоса... как замечательно. Странно только, что не всем нравилось обретаться в келпе. Ваата слышала разговор Авааты и одного недовольного по имени Киль.

- Ты меня совершенствуешь! - сердился Киль. - Мой голос имел свои недостатки, и я всегда мог их слышать. Они были частью меня!

- Теперь ты пребываешь в Аваате. - Как величественно, как умиротворяюще звучит этот прекрасный голос.

- Ты делаешь мой голос безупречным! Прекрати! И верно, когда она вновь услышала Киля, тот говорил по-иному - с хрипотцой, то и дело покашливая.

- Ты думаешь, что говоришь на языке моего народа, - сердито произнес Киль. - Что за чушь!

- Аваата говорит на всех языках.