Экспертиза   ::   Кирпичев Вадим

Причем вторую упер из-под зацементированного колпака!

"Необыкновенное и удивительное! Для меня, редактора молодежного журнала со стажем? Для человека, который еще пятнадцать лет назад в один день бросил курить и доказывать теорему Ферма? Мне за сорок - полжизни ушло на суету. И тратить время на безумные прожекты? Нет. Я буду работать над рукописью по истории промышленности Урала восемнадцатого века. Вот чем надо заниматься! Настоящим, реальным, полезным делом. Неужели непонятно?" У меня всегда получались бесподобные монологи. Про себя, молча. Да и что можно объяснить такой молоденькой и симпатичной сотруднице? Вздохнуть и пожать плечами.

Уходя домой, невольно обратил внимание на лампочки. Все целы. Но даже это меня не насторожило.

Входная дверь скрипнула в полночь.

- Беги, встречай своего балбеса, - кивнул я жене.

Мне надо было успокоиться. Сыну предстоял вступительный экзамен в институт, а наш дурачок по дискотекам шлялся. У знакомых в прошлом году сыновья не поступили, потом бездельничали. В итоге: один - мотоциклист, второй - наркоман. А дружки дебильные? А подружки? Слов нет!

Успокоился как мог и поторопился сменить жену на кухне.

Сын читал газету, жевал бутерброд с колбасой, хрустел печеньем и прихлебывал компот. Все одновременно.

- О чем ты думаешь, Игорь?

- Наши в финале продуют, папочка.

- Ты дурачка не строй. Золотая медаль не карт-бланш на глупости. Где шлялся?

И пока Игорь, закатив глаза, любовался лампочкой, я ужасал его судьбами своих старых друзей, талантами грозивших небесам и пошло спившихся, волочил на обозрение по ступеням десятилетий скелеты предков, сгубивших себя водкой и заоблачными мечтаниями, предрекал Игорю стезю тысяч наших российских недоучек, пустивших жизни в распыл на ерунду: поиски снежного человека, лудеж в сараях гравитационных движков, написание трактатов по обустройству всего мира - на весь этот "расейский" интеллектуальный алкоголизм.

В заключение припугнул ребенка последним сумасшедшим.

- А что? Здорово! Вечный движок - это по-нашему. Раз-два и решены все проблемы!

Если я и повысил голос, то на полтона... И почему утром со мной жена не разговаривала?

Очередной понедельник начался в издательстве, где благополучно угробил полдня. Снова нелады с бумагой. В редакцию добрался голодный, злой. И что я вижу...

Тамара лежала на полу, на мятом пиджаке. Краснорожий сибирский мужик вовсю медитировал лапищами над бюстом моей сотрудницы. Люсьен вела себя скромнее: разбросав на стороны света руки и ноги, она принимала нирвану прямо на столе начальника. На моем то бишь.

Когда паника рассаживания стихла и сквозь облако французских духов стали проявляться предметы, я повернулся к гостю.

- Так вы и лечите еще?

Здесь загалдели мои дамы, мол, он чудесным образом снимает головную боль (скорее оригинальным) и снимает не только ее (хорошо бы - только).

Жест получился императорским. Все смолкли.

Вы не ответили на мой вопрос.

- Пытаюсь.

Смущенным мужик не выглядел.

- И многих исцелили?

- Некоторых.

- Понимаю. Что за пустяки для человека, преподнесшего миру перпетуум-мобиле. Извините - модифицированный перпетуум-мобиле.

Помолчали.

Молчать мужик умел.

Врать расхотелось.

- Приходите-ка еще через недельку. Не смотрел я ваш опус со временем туго.

- Знаю. У вас ведь важные дела.

И будь я проклят, если в глазах мужика не мелькнуло что-то похожее на насмешку.

Тамара подхватила целителя под локоток и, тараторя, заглядывая в лицо, повела к выходу.

Чего-то я не понимал. "Чайник" - существо трепетное. Нет у него права на умный взгляд. Прибавьте темное место жительства, замашки экстрасенса - чем черт не шутит!

Заглянуть в бумаги?

Черный портфель, словно подслушав мои думы, высунул свою радостную морду.