Эльфийские войны   ::   Найлз Дуглас

Этот гном, шедший несколько месяцев, должен был, без сомнения, принести важную весть от короля гномов. Но Тан-Кар молчал, он даже не попросил аудиенции у Звездного Пророка. Это послужило причиной встречи, которую назначил на завтра Ситас, категорически приказав Тан-Кару прийти, чтобы выяснить, что известно этому гному Тейвар.

Настроение у Ситаса было черным как ночь. Его Пристальный взгляд скользил вдоль темных очертаний берегов реки Тон-Талас, широкой водной артерии, омывавшей остров, на котором стоял Сильваност. Вода была спокойна, и он мог видеть отражение звезд на ее хрустальной поверхности. Затем снова поднялся ветерок, по воде побежала рябь, и пение воинов-гномов отнесло в сторону.

При виде реки в мозгу Пророка снова возникло непрошеное воспоминание, и неприятная сцена настолько же ясно встала перед его глазами, насколько болезненно было вспоминать ее. Это произошло более двух недель назад, но ему казалось, что это было сегодня утром. Две недели назад свеженабранные отряды отправлялись на запад, чтобы присоединиться к войскам Кит-Канана.

Длинные колонны воинов выстроились вдоль берега, ожидая своей очереди, чтобы взойти на паром и пересечь реку. Там, на далеком берегу Тон-Талас, начинался их долгий путь к спорным территориям, находящимся в пятистах милях к западу. Пять тысяч копий, мечей и луков представляли собой значительное подкрепление для Гончих.

И вот, в первый раз за всю историю Сильванести, понадобились деньги, чтобы уговорить эльфов взять в руки оружие и воевать за своего Пророка и за свой народ. В качестве поощрения предлагалась сотня стальных слитков, выплачиваемая после вступления в армию. Даже это не привлекло под знамена Сильванести толп добровольцев, хотя после нескольких недель вербовки, наконец, удалось собрать полки достаточной численности.

А затем произошла эта сцена на берегу.

Жрицу Мирителисину недавно освободили из тюрьмы, куда отец Ситаса, Ситэл, годом ранее бросил ее за предательство. Главная жрица Квенести Па, милостивой богини исцеления и здоровья, Мирителисина громко возражала против войны с людьми. Она имела дерзость повести группу эльфийских женщин на митинг протеста против конфликта с Эрготом. Это было тошнотворное зрелище, достойное скорее людей, чем эльфов. Но жрица получила на удивление большую поддержку у зрителей – граждан Сильванести.

Ситас немедленно приказал посадить Мирителисину обратно в тюрьму, и его гвардейцы быстро разогнали собравшихся. Несколько женщин были ранены, одна из них – смертельно. Тем временем один из тяжело груженных речных паромов перевернулся, несколько эльфов-новобранцев утонули. В общем, все это были дурные предзнаменования.

По крайней мере, вспомнил Ситас, начало войны заставило последних людей покинуть город. Жалкие беженцы, жертвы разбоя на равнинах – многие с эльфийскими супругами – отправились обратно на родину. Те, кто мог сражаться, присоединились к Гончим, армии Сильваноста, ядром которой являлась гвардия Защитников Государства. Остальные нашли убежище в могучей крепости Ситэлбек. Какая ирония, размышлял Ситас: людей, женатых на эльфийках, требуется укрывать в эльфийской крепости от атаки армий Эргота!

И все же во всем остальном любимый город Ситаса, казалось, все больше ускользал из-под его контроля.

Взгляд его задержался на западном горизонте, и он пожелал заглянуть за него. Где-то там, под таким же усыпанным звездами небом, спит Кит-Канан. Может быть, его брат-близнец в это мгновение смотрит на восток? Ситасу хотелось верить, что он чувствует связь с братом.

Ситас мечтал, чтобы отец был сейчас жив.