Элегия погибшей звезды   ::   Хэйдон Элизабет

Словно бы даже земля замерла и слушала, слушала…

* * *



В своей гробнице из обожженной земли драконица почувствовала, как взорвался горный пик.

Ее дремлющее восприятие окружающего мира уловило легкое дуновение жизни, которое коснулось краев ее сознания, погруженного в сон с тех самых пор, как ее заключили в могилу из расплавленного камня и пепла там, где некогда проходила Великая Встреча.

Сначала новые ощущения вызвали у нее тошноту, и она попыталась их прогнать и снова погрузиться в мирное забвение сна, похожего на смерть. Но, потерпев неудачу, испугалась, ей показалось, что она заблудилась в теле, которого не помнила.

Через несколько мгновений страх превратился в ужас.

Она затрепетала, и земля вокруг ее могилы содрогнулась в ответ. Драконица смутно почувствовала присутствие солдат фирболгов из Илорка, горного королевства, расположенного рядом с ее усыпальницей, которые пришли, дабы узнать, что случилось, но она была слишком сбита с толку новыми ощущениями и не сумела понять, что они из себя представляют.

А потом они ушли, и она удивилась еще сильнее.

Драконица вертелась с боку на бок в своем склепе из обожженной земли, не в силах забыться. Единственная мысль, бившаяся в уголке сознания, напоминала ей о необходимости дышать, и ее дыхание, уже давно превратившееся в легкие волны, было едва различимо.

Земля, породившая ее сородичей, давила на нее, лишала воздуха, ей казалось, что она задыхается и этот ужас уготован ей навечно.

А потом, когда она уже решила, что спасения не будет, в хаосе ее мыслей и пугающих ощущений забрезжил яркий, чистый свет драконьего восприятия мира. Оно пряталось в самых глубинах ее крови, древнее, как она сама, и было оружием и проклятием всей ее забытой жизни. Теперь же оно помогло ей успокоиться, медленно, постепенно прогнало панику, и ее мысленный взор прояснился, словно кусочки головоломки вдруг заняли свои места.

Вместе с ясностью вернулось хладнокровие.

Драконица заставила себя дышать ровнее, и воздух начал наполнять ее легкие.

Она по-прежнему не понимала, в каком теле находится. В замутненном сном сознании она продолжала оставаться женщиной, она не была ни вирмом, ни животным, ни огромным змеем, и потому ее привели в замешательство собственные размеры и неспособность рук и ног выполнять привычную для них работу. Ее сознание, тело и память представляли собой темную сцену, на которую еще не вышли актеры, и это только усиливало ее растерянность. Она помнила, как бесконечно долго падала в огонь, который горел под ней и одновременно с сокрушительной силой обрушился сверху.

«Жарко, — пронеслась в ее мозгу туманная мысль. — Горю. Я горю».

Разумеется, она не горела. Вспышка пламени, из-за которой она упала с неба, погасла более трех лет назад и превратилась в дымящийся пепел, который засыпал толстый слой угля, окруживший ее могилу, и постепенно затвердел под лучами палящего солнца.

Пытаясь выбраться из тумана и понять, что происходит, драконица ждала, когда внутреннее чутье поможет ей разобраться в путанице мыслей и ощущений. С каждым разом она делала все более глубокие вдохи, но при этом сохраняла неподвижность, не обращая внимания на ход времени, отмечая его течение лишь по тому, как сменяли друг друга тепло, когда солнечные лучи согревали ее гробницу, и ночная прохлада, довольно быстро уступавшая место вновь возвращающемуся теплу.

«Наверное, сейчас конец лета», — возникла у нее в голове единственная оформившаяся мысль.

А потом на темной сцене появился новый образ.

Ослепительная белизна, украшенная ледяными пиками замерзшая земля, где почти все время властвует зима.